Мой лунный муж
Шрифт:
***
В выходные в Москве термометр поднялся до тридцати пяти градусов. Я лежала дома под кондиционером, и идти куда-то не было никаких сил. Есть тоже не хотелось, поэтому я довольствовалась оливками и сыром, запивая все белым холодным вином, в который кидала виноград из морозилки. Вечером в субботу сосед Леша, вернувшийся с какого-то банкета совершенно пьяным, притащил мне в подарок дыню, чем более или менее разнообразил мой воскресный рацион.
В понедельник я поняла, что наступил август. Вдруг оказалось, что две трети лета уже прошло. Я стояла на балконе и смотрела на умывающуюся площадь. Вроде все, как всегда. А на самом деле, прошел очередной кусок жизни. И спросите меня, что такого случилось в июле. Да, впрочем,
Сейчас утром его нет. Я чувствую себя безумно одиноко, мне хочется забраться обратно в кровать и лежать там, лежать до вечера, чтобы потом подойти к балкону и снова ощутить его присутствие.
Это хорошо, что он мне никогда не звонит. Я не вздрагиваю от каждого треньканья телефона, я не проверяю ежеминутно, а работает ли он, не отключился ли случайно. Я не беру его с собой в туалет, чтобы не пропустить звонок. Я не боюсь его отключать на ночь, чтобы меня не разбудила какая-нибудь никчемная рекламная смска. Но это и плохо, что он мне никогда не звонит. Мне нечего ждать, и сердце не замирает, когда звонит телефон – ведь это не он. Знаю, что если я в душе, то в этот момент мне звонить может только Ритка.
А я хотела бы, услышав, как протренькало пришедшее сообщение, бежать, спотыкаясь, через всю квартиру, чтобы быстрее его прочитать. Я буду ждать его весь день, и все равно оно придет неожиданно, и счастье обрушится на меня Ниагарским водопадом. А ведь всего-то и будет там написано: «Привет)». И день начнется только в этот момент. Я пойму, что до этого ведь не жила, просто функционировала, как робот. Пусть уже будет семь или восемь вечера – день для меня только начнется. И ночью я хотела бы, чтоб он меня разбудил, потому что в это время мы сможем говорить лишь о любви, нести несусветную чушь и улыбаться друг другу в телефон, потому что не улыбаться мы не сможем. Он будет спрашивать меня, что на мне надето, зная заранее ответ. Но я буду глупо хихикать и сонно бормотать, что ничего. Он будет переспрашивать: «Что совсем ни-че-го?!» А я буду в ответ шептать: «Совсем». И так мы проговорим час или два, телефон будет периодически выключаться, потому что операторы сотовой связи считают нужным нам напоминать о том, что болтаем мы уже долго. Мы будем им на зло перезванивать друг другу. А утром я встану свежей и выспавшейся, как будто и не было этого долгого ночного разговора. На работе мне скажут, что выгляжу я великолепно. И мне захочется всем кричать: "Это все потому, что я полночи разговаривала с любимым мужчиной по телефону!"
Я понимаю, что мне снова становится плохо. Бабочки в шоке разлетаются, и на их место усаживается треклятый ворон. Я через силу ем банан на завтрак и все-таки недоедаю, заворачиваю оставшийся кусок в шкурку и оставляю на столе. Надо бы позвонить Свете или Лене и сказать, что я сегодня не выйду. Меня начинает бить дрожь, несмотря на то, что я давно выключила кондиционер. Меня некому обнять и согреть, некому дать в руки телефон, некому оттащить в постель. Рита вчера улетела в Болгарию. Если будет совсем плохо, мне даже не к кому поехать, чтобы прийти в себя.
***
Я лежу в постели. Каким-то образом я умудрилась позвонить кому-то и предупредить, что меня на работе сегодня не будет.
– Да, голос у тебя совсем больной, – сказали мне в ответ, – лежи, выздоравливай.
И я лежу. Смотрю на другую часть постели и провожу по ней рукой. Я моргнула, и две слезины потекли на подушку. Я, как раненный зверь, как зверь, которому никак не выбраться
Вдруг шум в голове стих. Он сменился звонком в дверь. Звонили по-настоящему.
– Привет, – на пороге стоял Леша, – смотрю, стоит твоя машина. Ты чего на работу не поехала сегодня? Заболела?
– Да, Леш, чувствую себя неважно, – я куталась в халат, переступая босыми ногами по паркету.
– Температура есть? – поинтересовался участливый сосед.
– Нет, нету. В голове только шумит невероятно, – шуметь к этому моменту перестало, но не будешь же еще и ворона приплетать: вызовет Леша психушку, на этом все и закончится.
– Будем тебя лечить. Какое вино тебе принести: красное, белое или розовое? – строго спросил Леша.
– Красное, – я почему-то решила, что для лечения лучше всего подойдет красное.
Лешка сбегал в соседний магазин и вернулся проводить лечение. Я уже надела джинсы и майку, причесалась и поняла: лечение сразу пошло успешно на самом, что ни на есть предварительном этапе. В итоге ближе к вечеру я себя чувствовала очень даже прилично. Неожиданно вспомнив про свой отпуск, я решила не терять время и сходить в турагентство.
– Куда мы хотим поехать, – спросила меня пышногрудая женщина и улыбнулась, как лучшему другу.
– В Стамбул хотим, – ответила я, присаживаясь на стул напротив.
– Ну надо же! – воскликнула менеджер. – Туда через нас так редко кто-то едет, особенно в августе, а тут уже второй человек подряд. На той неделе приходил мужчина и тоже бронировал Стамбул, – она что-то там открывала у себя в компьютере.
– Сергей? – непроизвольно я произнесла его имя.
– Да, точно, его звали Сергей. А вы его знакомая?
– Мы живем рядом, соседи, – я не стала уточнять подробности. – А, кстати, что выбрал он?
– Сейчас покажу, – женщина начала поворачивать ко мне экран, – один из лучших отелей города.
Я посмотрела на картинки и решила, что выбор не плох. У моего мужа хороший вкус. В этом я и не сомневалась.
– А знаете, мне забронируйте, пожалуйста, этот же отель.
– Хорошо, сейчас посмотрим билетики на эти даты и оформим заявочку, – женщина начала снова клацать по клавишам длинными ногтями.
Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Нет худа без добра. Навалилась депрессия, осталась дома, зато смогла спокойно заказать тур. Надо только теперь подписать заявление на отпуск.
Видимо, из-за того, что в понедельник я «болела», босс, не раздумывая, согласился меня отпустить отдыхать. Для того, чтобы придать себе еще более несчастный вид, я пришла на работу ненакрашенной, собрав волосы в скромный пучок. Видок получился достаточно жалостливый: до босса мне сказали, что я выгляжу не лучшим образом все подчиненные мне женщины, а за обедом подошел Юра и спросил, не случилось ли у меня чего. Я ответила, что иду подписывать заявление на отпуск, поэтому должна выглядеть плохо, дабы вызывать жалость. Юрка с пониманием кивнул и сказал, что я ее несомненно вызываю.