Мой любимый Небожитель
Шрифт:
Это было похоже на какой-то словесный бред, но некоторые слова всё-таки складывались в нечто понятное.
— Если не будешь… договоримся… ты знаешь закон… так лучше для тебя…
Правитель резко распахнул глаза.
Сердце застучало сильнее, а в душе затеплилась надежда.
Ему удалось! Удалось пробудить отголосок своих способностей и понять её речь!!!
Значит… он не безнадёжен! Значит, яд не убил в нём ментальную сущность безвозвратно!
Это открытие сделало правителя таким счастливым, что он очень беспечно улыбнулся, смотря
К сожалению, дикарка приняла эту улыбку исключительно на свой счёт…
Глава 9. Начало восстановления...
Илва ликовала: парень смиренно затих, похоже, начиная осознавать, что для него же будет лучше ей подчиниться! Что ж, отличное начало! Возможно, с ним не будет настолько тяжело, как ей показалось сразу…
Но развязывать его не стала: пусть поглубже осознает своё положение.
А потом она почувствовала на себе его взгляд. Заинтересованный мужской взгляд, скользящий по спине и ногам.
Илва усмехнулась. Такие вещи она всегда ощущала безошибочно. Значит… он не настолько уж неприступная крепость!
Пока пленник о чём-то отрешенно размышлял, она бесшумно оказалась рядом и мягко прикоснулась пальцами к его щеке.
Раб испуганно распахнул глаза, и они показались ей вдруг такими светлыми, словно у небожителя! Впрочем, скорее всего Илве почудилось: в царящем вокруг полумраке всякое могло привидеться…
Девушка улыбнулась, впервые с удивлением осознав, что иметь собственного раба не так уж плохо, а парень неожиданно… улыбнулся ей в ответ, поразив аккуратными, едва заметными ямочками на щеках.
В груди девушки полыхнуло волнением от жгучего предвкушения.
Нет, она вообще его никому не отдаст!
Это было окончательное решение…
Уже к вечеру Илва пленника развязала, и он довольно бодро присел. Девушка отметила, что восстанавливается парень с фантастической скоростью, и это слегка удивляло. И если
заживление ожогов, пусть и с натяжкой, но все же можно было списать на мастерство колдуньи с её мазями, но вот укрепление всего тела раба свидетельствовало о его личной силе и здоровье.
С виду вроде бы и не воин, но по показателям…
Принесла пленнику жареного мяса и поставила перед ним на тарелке, но на лице парня отчетливо проскользнуло отвращение.
Илва насмешливо выгнула бровь.
Точно богатей!
Но потом раб передумал и начал есть. Да так грациозно и неторопливо, что охотница даже засмотрелась. Уж не члена ли императорской семьи она поймала?
А вот уже пугало. Такого при себе не оставишь ни по какому закону…
Перед сном Илва тщательно заперла дверь, а спать легла с кинжалом под рукой. Так, на всякий случай…
Утро же встретило её настойчивым и слишком громким стуком.
— Илва! Открывай! — зычный мужской голос ударил по нервам набатом. — Сейчас
Арраэх проснулся на рассвете и почувствовал себя значительно лучше. Всё-таки он правильно поступил, что вчера заставил себя съесть тот отвратительный кусок чьей-то плоти, который ему подсунула аборигенка.
Мясо оказалось сносным на вкус и, в принципе, должно было быть чистым, ведь готовилось в огне, но… сама мысль есть что-либо, недавно бегающее по этой планете, вызывала желание передёрнуться.
Однако… его организм очень благосклонно воспринял еду, как источник энергии, поэтому Арраэх понял: чем больше съест, тем быстрее восстановится!
Это радовало.
Аккуратно поднявшись на ноги и уже не чувствуя такой убийственной слабости, он, схватив шкуру, которой был укрыт, обмотался ею и совершенно бесшумно выскользнул из лачуги.
Если дикарка думала, что его остановит камень, приваленный к двери, она серьезно ошиблась: он сумел без единого звука отодвинуть его в сторону, шагнул вперед и с упоением вдохнул влажный утренний воздух затерянного мира.
Открывшийся величественный вид туманных гор вдалеке заставил сердце застучать сильнее: пейзаж немного напоминал Диимору — его родную планету, вот только деревья здесь были преимущественно зелеными, как на Ишире…
Лачуга дикарки стояла почти у кромки леса, а позади звонко журчал ручей, к которому Арраэх и отправился, неловко наступая голыми ногами на траву и камни.
Вода оказалась ледяной, и в ней было так приятно освежить руки и лицо. Ощутив тоску по чистому телу, Арраэх сбросил шкуру на землю и начал поспешно смывать с себя жирный слой мерзкой мази, грязи и мусора.
С его маниакальным пристрастием к чистоте, порядку, правилам и размеренной жизни, чувствовать себя настолько испачканным было невыносимо, так что даже очень низкая температура воды не остановила его от желания окунуться с головой.
Ручей был мелковат, так что правителю пришлось присесть на корточки. Отскабливая с себя грязь, он так неистово тёр восстановленную кожу, что та жутко покраснела.
Наконец, он остановился и просто посмотрел на свое отражение в воде.
Его брови изумленно поползли вверх, когда он увидел, что этих самых бровей, да и ресниц почти не осталось. Но они уже начали потихоньку отрастать, как и обритые волосы на голове.
Арраэху было неприятно так выглядеть, и он попытался сконцентрироваться, пытаясь еще больше усилить регенерацию тканей в теле.
Это заняло несколько минут, и правитель стал мерзнуть, но процессы восстановления жизнедеятельности немного усилились.
Ободрившись и скрепившись в своём нынешнем положении, он вышел из ручья и снова прикрылся шкурой, пытаясь отогнать стыд по поводу того, что ему приходится светить голым задом на весь этот мир…
Однако, не успел он сделать и шага в сторону лачуги, как из леса послышался отчетливый топот копыт.