Мой любимый похититель
Шрифт:
— А в лоб поварешкой не хочешь?! — я развернулась к нему, и чуть не упала со смеху. Вид у него был настолько жалкий, что при желании рука бы не поднялась. На щеке виднелись следы от подушки, волосы взъерошены, а вместо глаз, на меня смотрели две щелочки. Я жестом показала ему сесть за стол. — Тебе умыться не мешало бы, ну да ладно… вначале горячий антипохмелин, — проворчала я, подавая ему тарелку с бульоном.
— Бессердечная ты, Лиза, — нахмурив брови, пробормотал Стас, садясь за стол.
— И это говорит тот, кто завалился ко мне в постель среди ночи, и придавил
— Кстати, — начал он спокойно говорить, не поднимая глаз, ковыряясь ложкой в тарелке. — А как я оказался у тебя?
— Ты что, ничего не помнишь?
— Помню, но смутно, — честно ответил парень.
— Расскажи все что помнишь, — попросила я, садясь напротив него со своей тарелкой.
— Так… — Стас задумался, вспоминая последовательность вчерашнего дня. — Сначала, я был у мамы с Настей, с ней все хорошо, она передает тебе привет. Потом я поехал к дяде, чтобы починить компьютер. Технику я его починил. С дядей Юрой тоже все хорошо, хворает старик, но в целом держится. Затем я пошел в назначенный клуб, мы там с другом Ваней посидели, выпили, потом еще раз выпили, а потом не помню, а вот вспомнил, я вызвал такси, — он замолчал и уставился на меня.
— Это все?
— Все, — подтвердил он мои слова.
— Ну ладно, — согласилась я с ним, понимая что, похоже, он больше ничегошеньки не вспомнит. Значит то, что он хотел меня поцеловать, это был плод моего воображения? Скорей всего. Тогда, оно и к лучшему, что ничего не помнит.
— Ты сама выглядишь неважно, — обеспокоено сказал он, вглядываясь в мое лицо. — Синяки под глазами, бледная какая-то. Как ты себя чувствуешь?
— Хреново я себя чувствую! Я чувствую себя так… Как наверно бы чувствовала себя девушка, которую хотели поцеловать, но не сделали этого.
— Не понял? — оживился Стас. — О чем ты?
— Да ладно, проехали, это ерунда, — вот моя сущность, сначала сказать, а потом думать и жалеть. Но нет, я сейчас не жалела о сказанном, мне правда обидно что он не помнит такого важного момента. Ведь это Стас, он не мог забыть даже под алкоголем. Хотя если он сам спрашивает, как он оказался на чердаке, у меня на матрасе, то возможно и правда не помнит. — Ты был пьян, так что ничего страшного, — постаралась я уклониться от ответа. Но эта такая не правда, на самом деле я очень хотела, чтобы он восстановил события этой ночи у себя в голове. Мне хотелось, чтобы он признался мне в чувствах. Чтобы сказал, что скучал, что вернулся из клуба специально из-за меня, и что хотел поцелуя. Но у Никифорова был такой вид, словно он вообще ничего не понимает. Надо было все-таки дать поварешкой в лоб, может быть, что и вспомнил.
Когда с бульоном было покончено, Стас не вытерпел и спросил меня первым:
— Если я спал с тобой, то наверняка приставал, было такое? — затребовал парень объяснений.
— Ничего такого не было, ты просто пришел, мы перекинулись пару слов, и ты вырубился.
— Тогда что означают твои слова, «Я чувствую себя так, как наверно бы чувствовала себя девушка, которую хотели поцеловать, но не сделали этого»?
— Это плод моего воображения.
— Расскажи, что тебе показалась? — потребовал Стас с решительным видом. И меня радовало то, что он настаивает.
— Ну, мне показалось, что перед тем как вырубиться, ты хотел меня поцеловать, — выпалила я на одном дыхании, и будь что будет, я сказала это.
Стас уставился на меня так, словно увидел мое лицо впервые, он сидел, почти не двигаясь, напрягая сонные мозги, силясь вспомнить, что же произошло сегодня ночью. Затем он часто захлопал глазами, было ясно, что просветление к нему вернулось, потом он смутился и густо покраснел.
— Я… — начал он издалека, хриплым голосом — наверное, должен извиниться?
— За что? — расстроенно поинтересовалась я.
— Ну-у… — протянул он, словно не решаясь говорить. — Просто, я… Я весь вечер думал об этом.
— Думал? О чем именно? — я едва слышала, о чем он говорит, потому что адский стук сердца с какого-то хрена усиливался, не давая ясно мыслить.
— О поцелуе, — наконец он сказал это слово, — я давал себе установку, не делать этого с тобой.
— Так ты и не делал этого, это было похоже только на попытку, — обиженно завершила я.
— Ты жалеешь, что этого не вышло? — Стас пытливо посмотрел мне в глаза.
— Наверное, да, — сглотнув, призналась я.
— Так может…
— Может кофе? — спросила я, вставая для того, чтобы включить электрический чайник.
— Да подожди ты с этим кофе! Не уходи от темы, — сказав это, он встал со стула и приблизился ко мне. — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — Стас развернул меня к себе, он взял мои руки в свои ладони и положил к себе на плечи.
— А как же твоя установка? — теперь у меня пропал голос, а сердце набирало оборот, и с каждым мгновением оно билось все быстрее и громче.
— Лиза, — сказал он шепотом, — Если бы я себя не сдерживал то, давно бы изнасиловал тебя. Ты не представляешь как…
Не дав ему договорить, я сама подалась к нему, обхватив его за шею, я чувствовала, как его всего затрясло, да и меня лихорадило вместе с ним. Мы оба больше не могли сдерживаться.
Вначале, Никифоров целовал нежно, почти нетребовательно, едва прикасаясь, словно изучая меня на вкус. Его язык едва коснулся моих губ, будто бы безмолвно попросился зайти вовнутрь. Я приоткрыла рот, разрешая ему углубить поцелуй. Голова к тому времени кружилась от наслаждения. С каждым разом он становился жадным и настойчивым. Спасибо ему за то, что держал меня крепко в своих объятьях.
— Лиза, — сказал он осипшим голосом. — Нам надо остановиться, иначе я тебя прямо здесь и сейчас.
— Хорошо, — согласилась я, отстраняясь от него с трудом. — Тогда может кофе?
— Ага, — кивнул он, и пошел на свое место. Нам двоим, не хватало воздуха, мысли все спутались. Дыхание хотелось выровнять, чтобы нормально вести беседу.
Господи, сердце, прошу, угомонись. Мы старались не смотреть друг другу в глаза, чтобы ненароком нас опять не занесло. Наконец чайник вскипел, тем самым разрежая неловкую обстановку.