Мой любимый враг
Шрифт:
По его словам, ему предложили хорошую и высокооплачиваемую работу. Но сделав свое дело, Андрей решил вернуться домой. Не понравилась ему столица. Не его этот шум. Теперь он вновь работает на удаленке, хотя мне кажется, что это не так. Андрей говорит, что выполняет все ночью. Ему так больше нравится. Вести ночной образ жизни, но дома – это вот прям его. Если это так, тогда у меня не укладывается в голове – как человек, проработав всю ночь, может уже с утра помогать мне?
Андрей серьезно взялся за дело – отремонтировать подвал для моих занятий с детьми. И хотя я еще не давала объявления о наборе,
Отчасти его слова правдивы. Ведь Антонина Георгиевна могла просто сказать, что нет у нее свободного помещения, тем самым избавившись от меня, как от неопределившегося в жизни арендатора. То ли буду здесь работать, то ли нет. А ведь ремонт я могла начать делать и оставить все незаконченным, уехав навсегда. Получается, что Антонина Георгиевна рискует, отдав помещение на растерзание. Кому она потом сдаст разрушенное помещение?
— Если вдруг уедешь, закончу сам. Ты только скажи, что здесь должно быть, — как-то раз заявил мне Андрей, словно подтвердив мои же размышления.
После его слов чувствую себя разбитой. Мне стыдно перед ним. Днем я с Андреем ремонтирую подвал для собственной детской студии танцев, а вечером встречаюсь с Никитой. И хоть до постели у меня с ним не дошло, но поцелуи становятся все настойчивее с его стороны. Он уже не просто меня целует. Он может положить руку мне на бедро, пройтись по внутренней стороне, двигаясь вверх, желая, наконец-то, добраться до моих трусиков. И если под платье свое я ему даю возможность залезть, то совсем высоко ему подниматься непозволительно. Возможно, пока.
Никита не раз приглашал меня к себе, хотел показать, как живет. А я отказываюсь. Здесь и высшего образования не нужно иметь, чтобы понять, что меня ждет у него дома. Если Никита откровенно показывает мне, как хочет меня, зажимая в своей машине все чаще и настойчивее, у него дома я не смогу сказать, что действительно хотела просто посмотреть его квартиру. Да и ласки Никиты мне не столь приятны. Как-то раз, когда мы прощались возле калитки, он схватил меня за ягодицу, стараясь показать всю страсть, которую ко мне испытывает. Мне же было неприятно подобное проявление. Если в машине мы скрыты от посторонних глаз, то вот так на улице больше не позволяю ему распускать руки. Даже целоваться с ним перестала. Чтобы уж точно показать, что мне это неприятно. В итоге Никита стал приезжать ко мне без водителя. Мы выезжаем с ним из города на какой-то пустырь. И опять же я понимаю, что ему нужно. Руки на моей груди, пытающиеся определить, какой у меня размер, красноречиво об этом говорят.
В такие моменты тоже выкручиваюсь. Придумываю причины, почему мне нужно вернуться домой. Тогда же следуют активные приглашения домой. Фраза «Я уже не мальчик» так и сидит в моем подсознании. Но мне кажется, что если я проведу ночь с Никитой, в глаза Андрею смотреть не смогу. А почему меня это так волнует, тоже разобраться не могу.
Точнее могу… Тот поцелуй. Именно после него я стала мучиться угрызениями совести. Стало неудобно перед Андреем за свое отношение в начале нашего знакомства. Он же не только в подвале
— Если не уедешь, я тебе и горку во дворе сделаю зимой, — заявил Андрей. – Правда, снега у нас мало для этого. Но чего-нибудь придумаем.
Он охотно остается с Тимуриком наедине. Андрей даже показал мне несколько игр с детьми, о которых я раньше и не знала. Пришлось уточнять у Нины, кого именно воспитывал Андрей, отчего он так много знает про детей.
— Да в интернете сейчас можно чего угодно найти, — отмахнулась Нина.
— Тогда получается, что он специально ищет информацию. Именно сейчас, — предполагаю я.
— А что здесь такого? – удивляется Нина. – Андрей проявляет к тебе и Тимурику интерес. Неужели это плохо? – подмигивает сестра.
Это неплохо. Просто непонятно. За две недели после возвращения Андрея он ни разу не дал повода, что я интересую его как женщина. Он просто помогает мне. Во всем. В ремонте подвала. В ремонте дома. В ремонте машины. А главное, в воспитании Тимурика. Он даже в качестве няни готов остаться, пока я буду проводить время с Никитой. Ни разу при этом не спросил, а все ли серьезно у меня с ним. А как продвигается его переезд в Москву в плане работы.
Сынишка тоже привязался к Андрею. Узнает его, радуется и улыбается каждый раз, когда тот приходит. Андрей на контрасте с Никитой смотрится очень даже выигрышно. Учитывая, что второй так ни разу и не встретился ни с моей матерью, ни с моим сыном. Никита только продолжает отправлять своего водителя к нам с продуктами по утрам. Делается это практически каждое утро. И каждое утро я слышу от матери, что негоже двумя мужиками вертеть при наличии законного мужа. Аргумент, что я подала на развод, не считается.
Да, я подала на развод. Но что примечательно, что Рустам даже не позвонил мне. Хотя я знаю точно, что письмо он получил. От общих знакомых я знаю, что с ним все в порядке. В том смысле, что он живой и вполне себе здоровый. Если только не считать некоторые проблемы на работе, отчего Рустам был вынужден продать нашу квартиру и съехать к родителям. Квартира была его, считается добрачной. И юридически я к ней отношения не имею. Но ведь в ней были наши вещи. Не мог же он их выкинуть. Хотя… От такого циничного человека, как Рустам можно ожидать все. От того и обиднее слышать от матери слова в его защиту.
— Вот когда окончательно разведешься, тогда и будем разговаривать, — заявляет мама.
В ее душе еще теплится надежда, что мы с Рустамом можем помириться. Хотя, как ни странно, мама уже не хочет уезжать обратно домой. Она даже раздумывает, как бы быстро продать квартиру, чтобы купить что-нибудь здесь. Но каждый раз якобы вспоминает, что мне, возможно, потребуются деньги в Москве. Денег с продажи квартиры на покупку достойной недвижимости не хватит, но рассчитывать на студию можно.
— Зачем мне студия, если я поеду с Никитой? – пытаюсь вразумить мать. – Наверняка, у него будет какое-нибудь жилье.