Мой любимый враг
Шрифт:
— Да, но стесняюсь спросить, что ты помешиваешь в котелке, — мрачно ответила она.
Его улыбка, соперничающая с мягким огнем свечи, выглядела в сотни раз чувственнее, чем ей полагалось быть.
— Это, конечно, не блюдо с кулинарного конкурса, но достаточно съедобно. — Он положил немного варева на крошечную тарелку и вручил ей.
Она наклонилась. Еда пахла на удивление приятно.
— Столовые приборы там. — Мужчина указал на ящик в старом столе в центре комнаты. — И можешь взять стул.
—
На его губах снова заиграла чувственная улыбка, и девушка отвернулась. Нужно быть осторожной, у этого непонятного грека на вооружении все искушения мира, взять хотя бы его улыбку, от которой ноги превращаются в вату…
Она сунула в рот ложку. Вкусно! Овощное рагу с мясом, сдобренное томатом, чесноком и тимьяном.
— Вина? — Он подал девушке стакан.
Мэдисон пила чуть вяжущее вино и внимательно наблюдала за тем, как Деметриус с тарелкой усаживался у камина. Он выглядел абсолютно по-домашнему — человек, которого ничто не беспокоит. Щетина лишь добавляла ему сексуальности. Она физически почувствовала эту шершавую кожу, крепость и властность рта на своих губах, требовательность языка, призыв сильного тела…
— И давно у тебя этот дом? — Девушка адресовала свой вопрос маленькому зернышку тимьяна на тарелке. Лучше говорить с кем и с чем угодно, лишь бы не встречаться взглядом с темными глазами.
— Несколько лет.
— А ты, видно, не мастер на все руки. — Она обвила комнату скептическим взглядом.
Уголки его губ изогнулись в улыбке.
— Я умею пользоваться топором и молотком, если нужно, но мне нравятся вещи в своей первозданности.
— Не очень современно.
— У современности своя цена.
Мэдисон казалось необычным, что этот мужчина с его баснословным состоянием ищет уединенности в скромном, нет, даже нищем домике. Он же может купить все, что пожелает! Значит, комфорт не является для него необходимостью? Почему он приезжал сюда и, что еще интереснее, зачем привез ее с собой?
Она встретилась с ним взглядом. Что же кроется за этим непроницаемым лицом?
Чего он добивается? Чтобы их брак из формального стал настоящим? Своеобразное наказание за укрывательство Кайла?
Деметриус поймал ее взгляд, и некоторое время смотрел прямо ей в глаза.
— Кажется, ты хочешь спать.
— Нет! — Ее лицо вспыхнуло. — Я совсем не устала.
Томная улыбка на его устах сообщила ей, что он не верит ни единому слову.
— Перед сном я всегда долго читаю, — сообщила девушка.
— А ты привезла с собой книгу?
Она кинула на него обиженный взгляд.
— Я бы взяла, будь у меня больше времени на сборы.
— Я дал тебе достаточно времени, чтобы упаковать вещи, но ты потратила его на бесполезные споры со мной.
— А почему я не должна была спорить с тобой? Ты считаешь меня марионеткой, которой можно управлять, дергая за веревочки. Однако могу сообщить тебе, Деметриус Пакис, я не кукла и не собираюсь плясать под твою дудку!
Он в одно мгновение вскочил на ноги. Мэдисон тоже поднялась со стула.
— Ты восхитительна в своем неповиновении, — начал он. — Скажи мне, Мэдисон, ты всегда играешь с любовниками?
— Я просто не хочу… не хочу…
— Вступать со мной в сексуальные отношения?
От его прямолинейности у нее заалели щеки. Она представила себя в его объятиях.
— Я нахожу тебя никудышным любовником, — сказала она.
Его глаза странно засверкали, но голос, когда он заговорил, звучал ровно и глубоко.
— А что ты ищешь в любовниках?
Она почувствовала в вопросе подвох. Что она может ответить? Что и понятия не имеет насчет этого, так как в свои двадцать четыре года умудрилась остаться девственницей?
— Не вижу смысла в обсуждении данного вопроса, но могу заверить, ты последний человек в мире, кому бы я отдалась.
Воцарилось напряженное молчание, но ненадолго.
— Какие откровенно вызывающие слова, — медленно произнес он.
Он лениво сделал два шага и оказался в опасной близости от нее. Теперь она могла рассмотреть ресницы вокруг темных глаз. Уголки рта изогнулись в уже знакомой ей циничной улыбке.
Он медленно поднял руку и провел длинным пальцем по нежному изгибу щеки. Мэдисон затаила дыхание, его палец неторопливо двигался сначала вдоль верхней губы, затем по мягкой плоти нижней. Кожу защипало от невыносимого желания взять его палец в рот, слегка укусить, лизнуть, попробовать на вкус.
Его палец медленно двинулся вдоль трепетной шеи и замер у сокровенного места, где образуются нежные холмики, которые вдруг бесстыдно начали гореть в ожидании его прикосновений.
Она задохнулась, когда палец продолжил свое путешествие, секунды обернулись вечностью. Но вот, наконец, палец скользнул к дрожащему соску.
Мэдисон увидела желание, вспыхнувшее в его темных глазах.
Он придвинулся еще ближе. Его голова наклонилась, веки затрепетали и закрылись, его рот коснулся се губ, и тут же она услышала оглушительный стук крови в ушах.
Его губы оказались теплыми, сухими и мягкими, как и в первый раз. Почувствовав ласку его языка, ее губы без колебания распахнулись, словно он знал, какую кнопку на пульте надо нажать.
Но тут ее голова резко откинулась назад и ударилась бы об стену, если бы он вовремя не подставил руку. Мэдисон почувствовала, как его пальцы перебирают ее густые шелковистые пряди, а ее голова в ответ тянется все выше и выше.
Их поцелуй стал глубже, его крепкая плоть прижалась к ее мягким изгибам.