Мой милый повеса

Боумен Валери

Герцогиня встретила ее тепло и сама провела внутрь дома, богатство и роскошь которого поражали. Люси выглядела очаровательно в платье изумрудного цвета, с вьющимися черными волосами, собранными в высокий узел, и необычными глазами: голубым и зеленым. Хозяйка и гостья расположились в одной из шикарных гостиных, куда подали чай и кексы, и предались праздной беседе.

– Вы не поверите, – первой заговорила хозяйка. – На прошлой неделе одна из моих служанок вдруг пропала почти на два часа, ее нигде не могли найти, и нам

пришла мысль проверить кладовую, где хранилось столовое серебро. Оказалось, что дверь случайно захлопнулась, и бедняжка осталась внутри. С этой дверью такое уже не впервые.

– Просто возмутительно! – с улыбкой поддержала беседу Мэг, стараясь не обращать внимания на нервные спазмы в желудке, как бывает, когда выпьешь слишком много шампанского.

– Вы тоже так считаете? – Люси сделала глоток очень сладкого чая. – Я попросила одного из лакеев починить ее, но у него ничего не вышло. Боюсь, придется полностью заменить всю хитрую конструкцию, иначе ни одна служанка и на милю к ней не подойдет. И разве можно их за это винить?

Мэг набрала в грудь воздуха, сжала трясущиеся колени: раз, два, три… – и начала:

– Ваша светлость…

– Нет-нет, – перебила ее Люси. – Мы же договорились, Мэг.

Они уже давно общались без формальностей, но из-за своей взвинченности девушка совершенно выпустила это из головы.

– Да, конечно, Люси, – кивнула Мэг и поднесла чашку с чаем к дрожащим губам. – Я хочу кое о чем вас попросить.

На губах герцогини заиграла прямо-таки кошачья улыбка. Сдвинувшись на самый краешек кресла, Люси, заинтригованная, спросила:

– Что случилось? Вам нужна помощь? Вы же знаете, я просто обожаю, когда ко мне обращаются с какими-либо просьбами.

На секунду закрыв глаза, Мэг глубоко вдохнула и, наконец решившись, изложила свою историю, а когда закончила, заключила:

– Теперь вы все знаете. Вы даже не представляете, как я нуждаюсь в вашей помощи, и существенную роль здесь играет время.

Поднявшись, герцогиня принялась расхаживать по гостиной, а Мэг с беспокойством наблюдала за ней. Сделав один круг по комнате, потом второй, она наконец остановилась, постукивая кончиками пальцев по щеке.

– Начнем вот с чего. Вы поступили очень мудро, обратившись сразу ко мне. Как вам, должно быть, известно, я много кому помогла, хотя и не все просили меня об этом.

– Вы действительно считаете, что есть надежда, Люси? – спросила Мэг, затаив дыхание, и так наклонилась вперед, что еще немного, и свалилась бы с кушетки.

Колени у нее тряслись, чашка звякала о блюдце, а чувствовала она себя так, словно ее того и гляди вырвет.

Люси одновременно прекратила кружить по комнате и барабанить себя по щеке.

– Будет нелегко, – вздохнула Люси. – Тут и давняя семейная вражда, и полное отсутствие приданого, что достойно самого искреннего сожаления.

Мэг поставила чашку на столик,

так что красноречивое позвякивание фарфора прекратилось.

– Да, я знаю, и готова к…

– Тем не менее, – продолжила свою мысль Люси, – вы исключительно привлекательны, а также умны и решительны, не говоря уж о том… – Герцогиня сделала паузу и опять улыбнулась по-кошачьи. – О том, что помогать вам буду я. Но есть два вопроса, которые я должна вам задать, два исключительно важных вопроса.

Мэг замерла. Только бы Люси согласилась ей помочь. Она же готова на все.

– Спрашивайте, – произнесла девушка, судорожно вздохнув, и Люси повернулась к ней.

– Итак, первый. Я должна знать, почему вы влюбились в него. Или, по крайней мере, почему вам так кажется.

Мэг захлопала глазами. Как ответить на этот вопрос? Просто влюбилась, и все. Мы же не задаемся вопросом, почему солнце всходит и заходит, а воспринимаем это как факт.

Мэг откашлялась.

– Дайте подумать. Скорее не «почему?», а «за что?» Он красив, обаятелен, остроумен, дружелюбен – то есть хорош абсолютно во всем.

– Да, вы правы: все так, моя дорогая, – но должно быть что-то еще, более глубокое.

Глубокое?

– Он обожает свою сестру, доброжелателен со слугами, никогда не пройдет мимо нищего, не подав милостыни, и не важно, сколько монет у него в кармане.

Мэг не знала, что еще сказать, и лишь вздохнула.

– Да, все это выдающиеся качества, – согласилась Люси. – Но ведь вокруг множество мужчин. Почему именно он?

Мэг покусала губы и промямлила:

– Я влюбилась в него, когда мне было шестнадцать.

Герцогиня сложила руки на груди.

– Да, это факт биографии, но никак не ответ на мой вопрос.

– Неужели это так важно?

Мэг умоляюще посмотрела на герцогиню. Да, ей говорили, что с Люси очень непросто, но что ее будут допрашивать с таким пристрастием, и в голову не приходило.

Люси медленно покачала головой.

– О, дорогая, в этом мире все важно. Мы любим по множеству причин, но если вы любите Харта только за то, что он красив, богат и остроумен – и все эти качества в нем присутствуют, не спорю, – у вас не будет прочного фундамента, на который опирается настоящая любовь. У меня романтическая душа, но помогать я готова лишь тем, кто действительно любит.

Мэг глубоко вздохнула и вернулась памятью к тем временам, когда ей было шестнадцать. Взгляд разноцветных глаз герцогини не отпускал, и девушка решилась.

– Ладно. Конечно, я знаю, почему влюбилась – всегда знала, – но если признаюсь вам, пообещайте, что об этом больше никто не узнает.

Герцогиня так активно закивала, что черный локон выбился из ее прически и упал на лоб.

– От меня никогда никто ничего не услышит! – Люси так торжественно произнесла эти слова, что Мэг сразу ей поверила.