Мой милый жандарм
Шрифт:
– Приезжайте немедля, я умираю...
Связь прервалась, и столь же внезапно утих ливень; его сменили беззаботный перезвон капели и журчание ручейков по булыжной мостовой. Вызвав отделение, я оборвал на полуслове дежурного, рявкнув в трубку:
– Филеров в Камергерский переулок срочно!
– И уже спокойней добавил: - Покушение на сотрудника, телефонируйте участковому приставу, пусть высылает наряд. Не забудьте про врача, необходима экстренная помощь.
Когда добрался до места, меня уже поджидали. Заспанный, беспрестанно зевающий незнакомый околоточный
– Какие будут приказания?
– Дворника допросили?
– Не успели, Деян Иванович, прибыли буквально за минуту до вас.
Поманив пальцем татарина, я с задушевной лаской спросил:
– Как зовут?
– Ахметка, ваше высокородие.
– Выходил кто-нибудь из подъезда?
Дворник, махнув рукой в сторону Тверской, зачастил:
– Господин офицер с визитом были, к кому - не сказывали. Сели на извозчика незадолго до вас и укатили. Раньше мы их не видели, впервой они гостевали.
– Узнай подробности!
– приказал я околоточному.
Полицейский молча взял под козырек.
Не дожидаясь команды, Ильин скользнул в тускло освещенную парадную. Поднимаясь следом за старшим группы, я неожиданно вспомнил, что номер дома дежурному не сообщал. Мысленно усмехнулся - от бдительного ока охранного отделения не укроешься. Надо полагать, что и квартира старшему группы известна. Замерев на последней ступени третьего этажа, Ильин потянул из кармана тупорылый браунинг.
– Будем ломать?
– шепотом спросил он, кивком указав на матово поблескивающую лаком дверь.
Младшие филеры заняли позицию по сторонам от входа. Отрицательно покачав головой, я мягко нажал на бронзовую ручку. Дверь беззвучно распахнулась. Темнота прихожей и неяркий свет ночника в гостиной. Придержав за плечо Ильина - в маленькой уютной квартирке мне знаком каждый закуток - я шагнул первым через порог.
– Деян, мне больно...
Жозефина свернулась в клубок на кушетке, вздрагивая в крупном ознобе и взирая на меня испуганными глазищами. Левый бок домашнего платья был залит кровью.
– Потерпите, душа моя, врач уже выехал.
Опустившись на колени, я осторожно сдвинул окровавленную ладошку, прижатую к ране. Жозефина кинула быстрый взгляд на рану и охнула, теряя сознание.
– В квартире чисто, Деян Иванович, - неслышной тенью возник из-за спины Ильин.
– Объявим по команде розыск?
– Кого искать прикажешь?
– недовольно буркнул я.
– Всех военных предлагаешь задерживать?
Ильин озадаченно крякнул. Кинув взгляд на раненную, он молча протянул мне острую финку. Порывшись в своих бездонных карманах, извлек на свет и небольшую фляжку, обтянутую коричневой замшей.
Взрезав по шву мокрую ткань, я в нетерпении прищелкнул пальцами. Опытный филер не заставил себя долго ждать. Спустя минуту рана была промыта водой и обработана крепкой анисовой
– Царапина!
– выдохнул я в облегчении, промокая тампоном кровоточащий порез.
– Даже ребро не задето... Хвала господу - двумя дюймами правее и...
Жозефина еле слышно ойкнула, ликом напомнив мраморную статую. Мысленно я проклял свой несдержанный язык. Выручил Ильин, мигом поднеся налитую до краев крохотную рюмочку.
– Выпейте, барышня, непременно. На себе испытано неоднократно - исцелению способствует не хуже иной микстуры.
Прав оказался старый сыщик, чарка подействовала мгновенно. Исчез испуг из глаз, щечки порозовели, губы приобрели прежний манящий блеск.
– Кто стрелял в вас?
– мягко, но настойчиво спросил я.
– Вы его знаете? Сможете описать?
Жозефина слабо взмахнула рукой.
– Ах, не спрашивайте! Он представился вашим сослуживцем, сообщил, что вас тяжело ранили социалисты. Велел не покидать квартиру и ждать его визита...
– Он телефонировал прежде, чем прийти?
– с недоумением прервал я рассказ.
– Отчего же вы не связались со мной? Разве можно доверять на слово незнакомцу в такой ситуации?
В ответ на мой непроизвольный и несправедливый упрек Жозефина с искренней обидой воскликнула:
– Я пыталась пробиться к вам, но ваш номер был беспрестанно занят. А потом вы и вовсе не подходили к аппарату. Я не находила себе места от волнения, и бросилась открывать дверь, едва прозвенел звонок... А там...
Она шмыгнула носом, горестно всхлипнула и разрыдалась навзрыд, приникая к моему плечу. Гладя ее по волосам, я шептал ей ласковые глупости, пытаясь утешить страдалицу. Память по крупицам выдавала события прошедшего вечера.
Вспомнились поздние вызовы и незнакомый, явно нетрезвый мужской голос в телефонной трубке. Затем я проследовал в душ, и слышать зуммер аппарата уже не мог. Неизвестный преступник просчитал все до мелочей. Стоило задуматься - загадок эта история таила немало.
Мои размышленья прервал дверной колокольчик. В комнату вкатился невысокий, полноватый господин с потертым кожаным саквояжем в руках. Буркнув что-то вместо приветствия, он с недовольством покосился на фляжку с анисовой крепкой и решительно попросил нас покинуть комнату. Я задержался было в сомненьях, но Ильин увлек меня за собой на кухню.
Внезапно нахлынул гнев - леденящий, безрассудный, от коего исходят в скрипе зубы и сжимаются до хруста кулаки. Подло стрелять в беззащитную жертву, но когда на кончике мушки слабая женщина - это подло вдвойне. Вы ответите мне за все, господа революционеры, - клятвенно пообещал я себе. И пощады не ждите.
– Дворник никаких сведений не дал, - хмуро доложил Ильин.
– Говорит, что было темно, лица он не разглядел и опознание весьма затруднительно. Извозчик поджидал гостя на углу переулка и невозможно-с определить, наемный то был экипаж или собственный выезд... Словом, Деян Иванович, пота мы прольем с этим делом немало.