Мой мир начинается и заканчивается тобой
Шрифт:
С Мариной он уже давно в разводе. В одной кровати они не спали. Каждый вел свою собственную жизнь — отдельно друг от друга. Просто не хотели скандала в прессе, если бы они прознали об их ситуации в стенах особняка за высоким забором. Теперь же, когда она умерла, не было смысла скрывать ту правду, о которой он и говорит. Что у него есть любимая жена Карина, родившая ему чудесного мальчика Артема. Младшего братика для его старшего сына Дениса. Для меня. Для идиота, что поверил в слова отца девятнадцать лет назад. О том, что мама умерла в автомобильной аварии, возвращаясь с какой-то вечеринки у своей близкой подруги. Поверил. Обо всем поверил. А теперь убедился, что этот гавнюк, называющийся моим отцом врал мне всю мою сознательную жизнь. Ебал мне мозги своими россказнями. Так еще и хотел, чтобы я был тихим и милым мальчиком. Таким, каким меня бы хотела видеть мама. Которую я сейчас вижу прямо перед собой. Она стоит около шкафчика от пола до потолка с какими-то документами. Вроде бы это была архивная комната, в которой предыдущие хозяева поленились разобрать вещи. Выкинуть их все к чертовой матери. Видно знали, что когда-нибудь она пригодится, чтобы разгромить ее. Все здесь
— Ты так вырос, мой мальчик. — нарушает она тишину своей обычной, будничной фразой. Словно не видела меня всего-то каких-то несколько месяцев. От чего ярость во мне просто растет в геометрической прогрессии. Глаза наливаются кровью. Руки сжимаются в кулаки. В голову закрадывается мысль об убийстве. О массовом убийстве. Но я ее тут же отбрасываю. Не хочется сидеть во французской полиции до конца своих дней. Вместо этого скрещиваю руки на груди и пристально наблюдаю за… женщиной, что стоит передо мной. Немного постаревшей. С морщинками вокруг глаз. Ее образ, что запомнился мне с детства, изменился. Но не настолько, чтобы я не мог сказать, кем она является.
— И все? — сам не понимаю, почему в таком моем состоянии, у меня спокойный голос. Без ноток злости или ярости. — Все, что ты можешь мне сказать? «Ты подрос».
– передразниваю ее. — Так еще и своим мальчиком назвала. — передергиваю плечами. — На что не имеешь никакого права. — Вот теперь прихожу в бешенство. Когда же она решает сделать шаг в мою сторону, выставляю вперед руку. Дабы прекратить ее действия. — Не. Смей. Ко. Мне. Подходить. — каждое слово по отдельности, со злостью. Тело охватывает мелкая дрожь. Словно видишь рядом с собой какую-то ползучую тварь и ее стоит уничтожить. Пока она не пробралась достаточно близко к тебе.
— Денис, я всего лишь… — ее речь обрывается, когда я хватаю попавшуюся под руку стеклянную статуэтку и со всей силы бросаю ее об стену. С правой стороны от нее. От чего «мама» сжимается от страха, прикрыв глаза. Ее собственный сын вызывал у нее такое чувство. Маленький мальчик превратился в мужчину. Повзрослел без ее помощи. Без ее ласковых рук. Без ее нежных слов и объятий. С отсутствием ее в моей жизни.
— Плевать я, блядь, хотел о том, что ты хочешь мне сказать. — тяжело дышу, намереваясь выпустить всю накопившуюся злость наружу. А не только ее часть. Сжимаю и разжимаю кулаки, думая о том, чтобы еще кинуть. Чем еще заставить ее заткнуться. Ведь она все равно откроет рот. Откуда посыпятся так ненужные мне теперь слова. — Ты девятнадцать лет где-то пропадала. Девятнадцать гребанных лет! — ору, как разъяренный зверь, готовый в любую минуту напасть на свою жертву. Перегрызть ей горло. — Мне говорили, что ты погибла в ужасной автомобильной аварии. Твое тело было обезображено. Тебя хоронили в закрытом гробу! Меня не подпускали близко к твоей могиле. Отец врал мне о тебе все эти годы! ВРАЛ! — хлопаю себя ладонью по лбу. — Хотя… О чем это я? — громкий смех рвется из моей груди. Так не нужное мне сейчас веселье наполняет меня внутри. — Должно быть ты вместе с ним все это продумала, да? Вы решили, как тебе можно скрыться из России. От мужа. Любимого сына. Как без громогласного развода исчезнуть из их жизней. Да, мама? — в голосе ни капли нежности. Сплошное издевательство вперемешку со смехом. Ведь она не заслуживает, чтобы с ней разговаривали милым тоном. Радуясь, что наконец ее повстречал. — Отличный план. — поднимаю большие пальцы обеих рук вверх. — Ты бросила не только своего нелюбимого мужа, с которым не чувствовала себя женщиной. — именно так она говорила отцу в кабинете. — но и маленького сына, которому сказали, что ты умерла. Погибла! Взорвалась в машине! Превратилась в обугленный кусок мяса! — мозг уже совершенно не работает. Только жестокость движет мною. Лишь она надо мной властвует. С ней я словно сроднился. Словно слился воедино. Да и глаза, которые я от нее унаследовал, только подпитываю это мое чувство. — Тебе не надо было сюда приезжать! Не надо было встречаться со мной! Поэтому… — подхожу к ней вплотную, чтобы эта Мари Фарси увидела мое обозленное лицо. — вали, нахуй, из этого дома. Больше никогда здесь не появляйся. — развернувшись к ней спиной, покидаю комнату быстрым шагом. Будто она может последовать за мной. Остановит и наконец сказать то, что намеревалась. В глубине души я именно этого и хотел. Даже надеялся на ее погоню за мной. Только так не случилось. Она осталась в той же самой архивной, куда я привел ее, дабы поговорить. Но разговор у нас не завязался. Его и не произойдет больше никогда.
— Денис. — тихий голос девушки моего сводного брата. Стефания Павлова. Эта чертова девка должна была покинуть лофт, как я им всем и приказывал некоторое время назад. Спасибо Виде, что их всех вытолкнула на улицу. Ведь мне стоило остаться совсем одному с Мари Фарси. Не хотелось, чтобы нас слушал весь дом. Хотя они уже и сами могли обо всем догадаться. О том, что я столько времени жил во лжи. Что меня просто наебали девятнадцать лет назад. Напичкали мой мозг так удобным для них всех враньем. Но больше ничего они узнать не могли. Так почему же эта сука сейчас здесь? — У тебя все в порядке. Ты какой-то…
За пару секунд произошло несколько вещей, что подкинул мне мозг в данный момент. Договорить Стефа не смогла, так как грубо была припечатана к стене. Ее руки оказались в захвате над головой одной моей руки. Левая же задрала подол ее короткого платья и проникла ей между ног. От чего с ее губ слетел такой сексуальный стон, что мой член готов был выпрыгнуть из штанов и устремиться к ее киске. К ее мокрой, горячей киске. Эта блондиночка просто истекала соками. Ее трусики насквозь промокли. Лоно молило, чтобы его насадили на стоячий член сию же минуту. Чего мне очень хотелось. Плевать, что друзья могли вернуться в любую секунду. Плевать, что она девушка моего брата. Ведь он заслужил самую изощренную месть. Еще больше мне было плевать, что моя вернувшаяся мамочка может нас застать. О ней я вообще стараюсь не думать в данный момент. Совершенно насрать, что позже я могу пожалеть об этом. Так как якобы встречаюсь с Риной Догелевой. Которую так необходимо было трахнуть еще пару раз. Нас-рать! Сейчас я буду трахать другую девку. Она будет натянута на моего дружка. С ней я сейчас немного позабавлюсь.
— Зря ты пришла сюда, детка. — надавливаю ладонью ей на лобок, от чего она прогибается в спине и еще шире разводит ноги. — Трахнуться захотелось? Почувствовать в себе настоящий член, да? Кончить с моим именем на устах, ведь так? Ответь мне, сука!
— Какое же ты дерьмо, Соболев! — мне ответили. Твою мать! Хорошо так ответили. Только не та девка, что я собирался трахнуть. Нет! Александрина Догелева. Рапунцель. Моя, мать ее, Рапунцель. Что по какой-то непонятной мне причине осталась в доме. Наблюдает за развернувшейся перед ней сценой. Кричит мне, что я дерьмо. С чем я не могу не согласиться. Голубоглазая девушка, что пытается сбежать от меня подальше. Только я не даю ей этого сделать. Хватаю за руку и тяну в сторону нашей с ней комнаты. Когда же она начинается сопротивляться и упираться, просто закидываю ее себе на плечо. Так проще усмирить Рапунцель.
Александрина
Интересно, сколько я пробыла в этой так называемой прачечной? Среди трех стиральных машинок нового образца, всевозможных порошков, каких-то моющих и чистящих средств. Где стоят несколько сушилок и гладильных досок. Где пахнет к моему удивлению каким-то цветочным ароматом. Словно поблизости есть автоматический освежитель воздуха, что наполняет комнату таким чудесным запахом. Который немного приводит меня в чувства. Дает успокоиться. Так как мне очень хотелось всего пару секунд назад расплакаться. Потом собрать свои вещи и покинуть этот чертов лофт. Вернуться в Россию. Закрыться у себя в доме и ни с кем не видеться. Тем более не выходить на связь с родителями. Мы уже вторые сутки находимся в Париже, а мама так и не позвала меня в их особняк. Только лишь СМСку отправила, что неотложные дела вновь завладели всем ее свободным временем. Так как папа сейчас в отъезде, все, что связано с каким-то их благотворительным фондом, полностью на ней. Она всем занимается. Конечно это очень благородно помогать людям, попавшим в беду. Или заботиться о бездомных животных. Только вот могла же она выкроить хоть один часок, чтобы просто позвонить своей дочери. Узнать, как у нее дела. Спросить, не случилось ли у нее чего. А ведь мне так хочется рассказать ей обо всем. Поплакать на ее плече из-за того, что со мной чуть было ни произошло. Что я чуть было не стала жертвой изнасилования одного подонка. Что если бы не помощь в лице моего «парня», все бы могло закончиться не столько радужно. Не находилась бы я сейчас в этом лофте. А ехала бы в больницу за медицинской помощью. Где меня бы осматривали со всех сторон. Делали бы снимки для полиции, которой предстояло все рассказать. Только толку от них никакого. Сэм Вейл имеет связи по всему свету. Он мог приплатить вышестоящим органам власти. Дело закрыто. Изнасилования нет. Все случилось по обоюдному согласию. Якобы жертва любит грубый секс в отношениях.
Прислоняюсь пятой точкой к стоящей в углу стиралке, упираюсь ладонями в согнутые коленки и перевожу дыхание. Тело пробивает дрожь. Но это не от холода, а больше от страха. От того, что со мной могло случиться. От того, в каком положении я могла оказаться. Ведь еще пару минут. Этот Вейл бы тогда. Издаю еле слышный крик. Больше похожий на отчаяние, что рвется из груди. Который властвует надо мной. Ведь никогда даже в мыслях не было, что со мной могло все это приключиться. Встреча с Моник, совместная комната с Денисом, поход на вечеринку, попытка изнасилования, спасение Соболевым, наше препирательство. Окончание — Александрина Догелева в одиночестве подпирает задницей стиральную машину. Скрываясь ото всех только лишь потому, что с парнем немного поссорилась и убежала от него в одном нижнем белье. Что показала ему свой характер. Да и он тоже паинькой не был. Первый начал насмехаться надо мной. Говорить какие-то гадости. Которые спустить я ему никак не могла. Просто взять и не ответить на его слова я не могла. Никогда не могла. Своеобразная такая привычка стала. От которой нужно избавиться. Немедленно. Но для начала стоит выйти из этой комнаты. Зайти в ванную и привести себя в порядок. Ведь выгляжу я не самым лучшим образом. Наверное смахиваю за самую настоящую Бабу Ягу. Только без метлы и ступы. Вот от этого образа и нужно избавиться.
Перевожу дыхание (в сотый раз, наверное), провожу рукой по спутанным волосам. Открываю дверь и выхожу в коридор. Оглядываюсь по сторонам. В лофте подозрительно тихо. Не слышно галдящих людей с нижнего уровня, из гостиной. Словно весь дом умер в одночасье. Очень странно. Не могли же уйти куда-то, не предупредив меня. Вида бы обязательно ворвалась ко мне в комнату и утащила за собой. Но вместо этого она, похоже, исчезла вместе с остальными жильцами нашего временного прибежища. Проверить же помещение все же стоит. Именно поэтому направлюсь к лестнице, дабы спуститься в нашу гостиную. Только резко останавливаюсь, когда слышу чей-то приглушенный шепот. Сначала мне кажется, что это Артур разговаривает. Этот парень любит пошептать. Особенно Виде на ухо. От чего та в восторг приходит. Потом даже со мной делится теми вещами, о которых он ей говорит. Неужели, вот и сейчас они вдвоем уединились и решили немного… пошалить? Если это так, надо незаметно мимо них пройти. Не хочу встревать в их… игрища.