Мой муж - Господин
Шрифт:
— Она твоя, — произнес я. — Но я бы предпочел иметь тут что-то для подобных случаев.
Она кивнула.
— Когда ты хочешь, чтобы я переехала? То есть, у нас достаточно сжатые сроки.
— Думаю, это должно быть после свадьбы, нет? Иначе это огромная куча проблем, о которых нужно волноваться, причем обо всем сразу.
— В наши дни кто-то женится, не пожив вместе? — Дженна скептически на меня посмотрела.
— Конечно, — сказал я. — Я куплю зубную щетку, и ты можешь говорить людям, что практически живешь
— Ладно. У меня прослушивание сегодня, — сказал она, вставая. — Поговорим позже, хорошо?
Я не хотел отпускать ее. Хотел потребовать объяснения, почему она с таким рвением вызывала у меня стояк, просто доказывая что-то. Это нечестно. Были тысячи способов, с помощью которых я мог показать ей, что я порядочный мужчина, которые не включали в себя опасную распущенность.
Но все эти способы под знаком "я порядочный мужчина", скорее всего, не считались бы.
— Хорошо, удачи, — сказал я ей, пока она собирала свои вещи и в очередной раз готовилась выйти за дверь.
Почему, почему, почему она мучила меня чем-то, что я не мог иметь?
Возможно, это просто был ее способ соблазнения меня. Она хотела попробовать, естественно, хотела. Я не льстил себе. Просто понимал, какая у меня внешность. В колледже я получал уйму предложений о рекламе нижнего белья или о чем-то в той же степени смешном. Иногда, когда я был одержим приспосабливанием к обществу, я практически позировал голым в художественном классе. Художники-натурщики любили меня. А я делал вид, что мне нужны деньги, несмотря на то, что никого этим не мог обмануть. Никогда не обналичивал чеки. Это просто было способом убить время — и я наслаждался тем, как брови студенток поднимались, когда я срывал с себя одежду.
Я всегда думал, что однажды это всплывет, но, кажется, все уже забыли. Все, кроме меня, в любом случае. Наверное был какой-то негласный закон чести для натурщиков в художественном классе.
Мне казалось бесконечно интересным то, что некоторые студентки рисовали меня с татуировками, другие без. Тогда они были сделаны лишь частично, даже близко не такие сложные и эффектные, как сейчас.
Если бы меня рисовала Дженн, то у меня создалось ощущение, что сначала бы она нарисовала тату.
Ей нравились плохие парни в колледже. Это один из ее пороков, о котором я смог выяснить у Мэдди, и пока это казалось правдой.
После недолгих раздумий я взял телефон и позвонил Дениэлу.
— Хмм? — он всегда так профессионально отвечал на телефон, когда знал, что звонок от меня. Я усмехнулся.
— И тебе доброе утро. Занят?
— А ты как думаешь? — проворчал он. — Если это не касается наводнения или неконтролируемого пожара, я кладу трубку.
— Я не могу написать тебе это в сообщении, — сказал я.
— Почему?
— Потому что ты удалишь его.
Он зарычал.
—
— Подожди! — настоял я. — Помнишь Сило?
Долгая тишина.
— Кладу трубку, — сказал он.
— Нет, нет, нет. Пожалуйста. Просто выслушай меня. Дженна хочет попробовать. Это один шанс на миллион. Она не совсем... склонна к этому. Но она хочет попробовать ради меня. Ты хоть понимаешь, какое это имеет для меня значение?
— Немного, — ответил он сухо. — Но ответ "нет".
— Ну же, Дэн. Я бы сделал это ради тебя. Ей будет намного легче, если рядом будет хотя бы один друг, которому она может доверять, — я говорил самым искренним тоном, каким только мог. — Мне очень, очень нравится эта девчонка. Думаю, она именно та, мужик. Я не чувствовал такого ни к кому со времен отношений с Дарьей... Я не чувствовал этого даже к Дарье. Это по-настоящему. Если она тоже научится это любить...
На линии мгновение была тишина, но он не повесил трубку.
— Я бы никогда не попросил тебя сделать это для меня, — сказал он отрывисто. — Не в том случае, если бы знал, что ты ушел. Мы уже обговаривали это, Бен. Это больше не я.
— Но это так, — настоял я. — Думаешь, Мэдди не захочет показаться за руку с тобой на людях?
— Ты о моей жене говоришь, — прорычал он. — Осторожней.
Я вздохнул, массируя переносицу.
— Расслабься. Ты хотя бы спросишь ее? Ради меня? Сделай так, чтобы она подумала, что это моя вина. Что тебе вообще никогда не нравилось ходить туда. Словно я выворачивал тебе руки. Спорю, ты будешь удивлен ее реакцией.
— Ты ходишь по тонкому льду, — предупредил он.
— Черт подери, хорошо! — я поднял руку в жесте капитуляции, словно он мог видеть меня. — Прости за то, что допустил мысль, что твоей жене нравится грубость. Она вышла за тебя замуж.
— Что я только что сказал?
Я чувствовал себя бесцеремонным, но решил не давить.
— Что твоя жена милая, понимающая женщина, которая определенно захочет помочь мне с моими трудностями.
— Теперь я действительно кладу трубку, — сказал он.
— Спасибо, — почти прокричал я, когда связь оборвалась.
Что же. Могло быть и хуже.
Дженна бы увидела все в более симпатичном свете, если поблизости будет ее подруга. Пусть я и любил сообщество в Сило и верил большинству из них, не было ни единой гарантии, что все пройдет гладко. Если бы что-то напугало ее, я хотел бы, чтобы Мэдди была там, чтобы сгладить некоторые вещи. Я не собирался рисковать проколом всего плана только из-за каких-то препятствий в фетиш-клубе.
Я искал проблем, предлагая это. Знал это изначально. Но представление Дженны моему миру удовлетворяло что-то глубоко во мне, и я не мог просто упустить эту возможность.