Мой муж - маньяк?
Шрифт:
— Мы недавно переехали сюда. До этого жили вообще не в Москве. Хотите кофе?
— Спасибо.
Пока хозяйка варила кофе. Катя в комнате собиралась с мыслями. Ей показалось, что Оля вовсе не интересуется целью ее визита и разговор будет скучным и затяжным. И в который раз сказала себе, что зря приехала. Подумала также о том, что, судя по расположению дверей в коридоре, квартира трехкомнатная. «Она здесь одна живет? — спросила Катя себя. — Нет, фамилию она ведь поменяла, значит, есть муж. Но его, наверное, дома нет».
Оля
— Присаживайтесь! К сожалению, больше угощать нечем. Я недавно вернулась с работы, и вот вы позвонили.
— Ну что вы… Я ведь не ради кофе к вам приехала, — улыбнулась Катя. — Кстати, как вы относитесь к тому, чтобы перейти на «ты»? Все-таки мы вместе учились… а как-то странно называем друг друга, как на дипломатическом приеме!
Катя надеялась этим снять какое-то напряжение, которое она ясно ощущала в воздухе, но Оля, казалось, ничуть не обрадовалась ее предложению. Она только слегка подняла брови, потом опустила их, слегка сощурилась и спокойно сказала:
— Хорошо. Давайте на «ты».
— Ты как поживаешь? — нелепо спросила Катя. Ее все больше обдавало холодом, который так и веял от этой девушки. Если Оля и изменилась внешне, стала более привлекательной и ухоженной, то ощущения от общения с ней остались все те же — казалось, что она только и ждет, чтобы ее собеседник замолчал и вообще исчез из ее поля зрения. Теперь Катя действительно узнавала ее.
Оля ответила очень сдержанно:
— Спасибо, все нормально.
— Ты вышла замуж?
— Да. — Оля немного помолчала, словно обдумывая, не ограничиться ли этим ответом, а потом все же расширила его: — Несколько лет назад. У меня теперь другая фамилия, Логиновская. Мой муж создал маленькую мастерскую по ремонту холодильников. Я у него бухгалтер. Правда, работаю неполный день — просто когда это нужно… А ты? Вышла замуж?
— Уже успела и выйти, и почти развестись, — ответила Катя. — И похоже, скоро выйду опять… Да ты ведь знаешь моего будущего мужа!
— Вот как? — поинтересовалась Оля. — Кто же он? Кто-то из школы?
— Ну да. Ты помнишь такого Диму Мищенко? Он был с нами в одной французской группе.
— Нет, — быстро ответила Оля. — Я такого не знаю.
— Ну как же… Его не заметить было невозможно! Такой веселый чернявый парень, всегда в движении…
— Нет, не помню такого…
Катя вздохнула и перешла к другой теме:
— А Шороха ты помнишь?
— Кого? — вежливо удивилась Оля. — Кого-кого?
— Нашего учителя французского. — Катя сказала это так же вежливо и сухо, даже подчеркнуто вежливо и сухо. Оля начинала ее раздражать. «За кого она меня принимает, в самом деле? — злилась Катя. — За свою горничную? За надоедливую любопытную сплетницу?»
— Ах, учитель французского… Постой-ка, это тот самый, который был арестован?
— Да. Ты ведь
— Да. Только я не знала, что вы его звали Шорох.
Это ее «вы звали» прозвучало так подчеркнуто отчужденно, что Катя сразу поняла — для этой женщины не кончились ее обиды школьных лет и даже, может быть, стали еще болезненней. «Кто знает, какой след в ее жизни оставила наша травля? — спросила себя Катя. — Может быть, более значительный, чем я думала…»
— Знаешь, Оля, о чем я хотела тебя спросить… — неожиданно сказала она. — Я ведь помню, как к тебе относились в школе…
— Как ко мне относились?
Какой холод, какая вселенская сушь были в ее голосе и в ее глазах! Катя даже поежилась и подумала, не уйти ли ей теперь же. Но она не двинулась с места. Несмотря на то что Оля так с ней держалась, Катя чувствовала, что разговор отнюдь не окончен и даже, может быть, будет интересным.
— Ну, как к тебе относились… Лика, если ты помнишь, кто это такая, тебя травила. Верно?
— Лика? Такая рыжая?
— Да. Она и вообще-то не отличалась деликатностью, но почему-то тебя ненавидела. И мне теперь совершенно непонятно — почему?
— А мне понятно, — ответила Оля неожиданно горячо. — Я ведь пришла к вам из другой школы, в середине года. Меня никто не знал, никто не захотел со мной познакомиться. Наверное, никому не хотелось тратить на меня время — ведь все равно скоро выпуск и мы никогда больше не увидимся. Это все было мне понятно, но не в этом было дело. А дело было в том, что во мне она нашла совершенно идеальный объект для издевательств. Ведь за меня никто не захотел бы заступиться! Никогда не заступался никто! Вот она и старалась… Я тебе поверю, что она травила меня без всяких причин. Может быть, она даже незлая женщина. Но мне это все равно.
— Она ведь умерла, — тихо сказала Катя. — Ее задушили.
— А я это знаю, — резко ответила та. — Это, конечно, повод, чтобы поговорить о справедливости, которая восторжествовала. Но не я ее задушила, и не мне об этом говорить.
— Оля… — Катя старалась подавить в себе возмущение, вызванное ее словами. — Оля, я понимаю, ты на нас на всех очень зла… И ты имеешь на это полное право. Только не надо так говорить.
— Да, я же совсем забыла! Вы ведь дружили все вчетвером! Прости.
«Говорила, что ничего не помнит, а то, что мы дружили вчетвером, хорошо усвоила… — подумала Катя. — Ну что за странная личность!»
А Оля тем временем продолжала:
— Если я правильно поняла следователя, задушили Лику, потом еще ту блондинку…
— Иру, — машинально вставила Катя.
— Да, Иру, и еще одну девушку…
— Которая не сделала тебе ничего дурного.
— Вот как. Пусть ничего. Никто мне ничего не сделал, совершенно ничего. И незачем говорить об этом. И вообще — зачем ты меня расспрашиваешь, кого я помню и что об этом думаю. Я ничего не думаю, мне все равно.