Мой начальник – Демон

Сказочница Ева

— Да. Сирена, ты… как бы это тебе объяснить.

А сам едва не облизывается, вон уже и рубашку расстегивает и… манжеты на рукавах.

— Ты извращенец! — воскликнула испугано, взгляд заметался, стараясь выхватить хоть что-нибудь, чем можно будет отбиваться. — Это отвратительно! Слышишь?

— Что именно? — ухмыльнулся, и (я судорожно вздохнула) скинул рубашку, оставшись в брюках и туфлях.

— То, что ты собираешься со мною сделать, — облизнула вмиг пересохшие губы, нервно стискивая ворот жакета рукой, а другой шаря по столу в поисках чего-нибудь потяжелее. — Да еще когда я… когда у меня…

— Вот

именно. Сирена, мне нужна твоя кровь. Именно оттуда…

— Зачем? — прошептала недоуменно.

— Закончить ритуал.

— Инициация состоялась. Какой еще ритуал?

— Э-эм, — сделал несколько шагов ко мне, удерживая руки на пряжке ремня, и глядя на меня из-под черных бровей как кот на сметану. — Брачный ритуал.

Я не ослышалась?!

— Что?!!!

— Ты… моя жена, супруга, спутница, единственная, избранница, выбирай любое слово. В тебе сейчас столько моей крови, что впору можно считать полудемоннессой, но… ты никогда не станешь ею. Ты не станешь темной. При одном условии… что ты добровольно отдашь мне свою кровь, девственную или первую менструальную после того, как я в тебя влил свою, но только добровольно, иначе… еще неделя, и ты будешь такой же, как Азалия. Все дело в наших ритуалах. Ведьмы становятся темными. Практически всегда. Но я хочу светлую. Особенную. Я хочу тебя. Именно такой, какая ты сейчас, какой ты была всегда. Я хочу именно тебя.

А мне плохо от мысли, что я все-таки не избежала страшной участи — стать той, кем никогда не хотела быть. И кто виноват?! Этот тип! Не верю!

Так и заявила.

— Почему не веришь? — кажется удивился искренне, нависнув надо мною словно скала над камушком.

— Как ты это себе представляешь? — с трудом сглотнув, поинтересовалась я самим процессом изъятия этой моей… крови. — Может тебе в бокал сцедить?

Мужчина сузил глаза и тихо, утробно зарычал. Ого!

— Нет, — отрезал гневно. — Раздевайся. Так справлюсь.

— Фу, ты что… собираешься пить ее? — скривилась от отвращения, и подняла руку, чтобы отстранить от себя полуобнаженного демоннида, как вдруг мою талию обхватили и крепко прижали животом к… в общем, к тому месту на теле мужчины, которое сейчас проявляло явную заинтересованность в происходящем.

— Пить? — явная заинтересованность проявилась и на его лице. — А смысл? А не из таких.

И так гордо заявил, что моя паника вкупе с надвигающейся истерикой прорвали плотину смехом. Смех вырвался как горный поток, мощно, рвано и с нотками истерии, зато руки умудрились огладить этого наглеца по обнаженным мускулам, начав с похлопывания, словно, приглашая присоединиться к веселью, затем увлеклись, видать, приклеились к телу, изучая…

Смех прошел резко, когда вдруг стало прохладно. И глаза открыла, перестав прятаться от черных омутов шефа.

Смех прошел резко, когда вдруг стало прохладно. И глаза открыла, перестав прятаться от черных омутов шефа.

— Ой! Ты… ты зачем…

Не закончила возмущенную тираду, ибо меня уже раздеть успели до нижнего белья, а горячие руки пробрались к внутренней стороне бедер и пытались отодвинуть трусики в сторону.

Извернулась, попыталась, именно попыталась вырваться из капкана рук, как вдруг снова оказалась усажена на стол, как давеча в конференц-зале, да и ноги свести вместе не получилось, так как между ними расположился мой личный шеф.

— Тихо, не бойся, — зашептал мне на ушко, перехватывая мои запястья, заведя их за спину, где и перехватил одной рукой, а другой… надавил мне на грудь, заставляя лечь спиной на поверхность стола. — Я не сделаю больно, я хочу… как же я хочу сделать тебе приятно.

Жаркие, почти обжигающие губы опустились на вздымающуюся от бури чувств грудь, прочертили влажную дорожку поцелуев вдоль декольте и медленно, помогая себе рукой, освободил один нежный холмик от кружева. Я даже пискнуть возмущенно не успела, как вдруг ощутила нечто неописуемое. Мою грудь пытались проглотить.

— Я не съедобная, выплюни… слышишь! Выплюни сейчас же!!!

Блин, неудобно, встать не могу, под спиной руки зажаты, ноги дрожат, в голове шум какой-то, а этот… бесстыжий уже вторую грудь вылизывает.

— Сладкая, какая же ты… м-м-м, нежная и сладкая, — продолжая бормотать что-то такое же глупое про зефирные сладости и нежный крем-брюле, демоннид когтем (и когда успел проявиться?) срезал бюстье, оставив меня только в трусиках и чулках, даже туфли успела где-то обронить…

— Слушай, демон безрогий, — задыхалась я от странного жара, который разгорался внизу живота от его губ, рук, слов, шепота, черных с яркими всполохами алого глаз… и запустила вдруг свободные руки в его волосы, не заметив, что те оказались свободны… — Я… мне плохо… что ты делаешь? Рин… О!

Перевела затуманенный взгляд вниз, едва ощутила его губы на животе, и задрожала, стоило только осознать, что его пальцы ласкают там… О нет!

— Да, — хриплый, низкий, почти пугающий своим страстным тоном голос мужчины, казалось, заставлял дрожать не только мое тело, но и душу. — Спой для меня свою песню, Сирена. Ты прекрасна… невероятно прекрасна.

— Что? Ох… Н-не надо-о-о, — всхлип, затем протяжный стон, и дрожь в коленях, а губы демоннида вырисовывают свои дивные узоры у меня на животе и груди, в то время как его руки… С ума сойти!

— Надо, подожди…

И сквозь полузабытьё, превозмогая ощущение нереальности происходящего, я вдруг вижу в его руках странный изогнутый клинок, которым он делает надрез на своей ладони. Немного пришла в себя, почти поднялась на локти, тряся головой, как вдруг сильный жар, а затем словно удар током в интимном месте, и я вскрикиваю, когда ощущаю его ладонь, прижатую к пульсирующему средоточию моей женственности…

— Потерпи, моя девочка, потерпи… сейчас все будет хорошо, — уткнувшись мне в низ живота лбом, рычит шеф и удерживает меня второй рукой, фактически намотав косу на нее, не позволяя не то, что сбежать, сдвинуться не дает.

— Ай, что ты делаешь… убери… горит… все горит, мне больно!!!

— Тише… я просто приложил ладонь, кровь должна соединиться, — хрипел мужчина, словно и ему было больно.

Как вдруг все прекратилось, меня подняли, взяли на руки и, теряющую сознание, понесли к открывшемуся порталу…

— Все… ритуал единения завершен. Теперь ты полностью моя. Осталось дело за малым, — прошептал мне Адарион в ушко, — но возьму я тебя только тогда, когда ты будешь сама этого желать, солнечная моя ведьмочка. А ты захочешь, будь уверена.