Мой народ сиу
Шрифт:
Печальный рассказ отца все слушали с напряжённым вниманием, и, как только он начал говорить, умолкли песни храбрых.
Присутствие моего отца как будто немного успокоило людей. Его все уважали и знали, что интересы индейского народа для него дороже всего. Отвечая на вопрошающие взгляды людей, он сказал:
– Мне кажется, что нам нет нужды бежать отсюда. Завтра утром я пойду к агенту, и мы поговорим обо всем.
Мы все с грустью поджидали, когда привезут умирающего или, быть может, уже умершего вождя. Моя мачеха и бабушка были в трауре и плакали почти все время.
Скоро мы заметили вдали приближающуюся процессию. Люди продвигались
минуты его жизни, вошли в лагерь с людьми нашей родовой группы, но остались немного в стороне, потому что с ними был покойник. Бешенный Конь был самым великим вождем, который когда-либо был у племени Сиу (Даже враги удивлялись отваге Бешенного Коня. Американский офицер капитан Бэрк, встречавший Бешенного Коня на полях битвы, не скрывал своего восхищения его отвагой и считал его "одним из замечательнейших воинов своего времени, своего поколения".). Я утверждаю это потому, что он был очень отважным, замечательным человеком. Ни разу в жизни он не был ранен, пока не повстречался со смертью, несмотря на то, что Неистовая Лошадь был всегда впереди, когда происходила битва. Ни одна пуля, ни одна стрела не пронзили его тела. Даже лошадь, на которой он скакал, никогда не была ранена - ни одна из его лошадей. Так получил этот любимый индейским народом вождь свое прозвище Тачунке Витке - Неистовая Лошадь.
Он был очень скромным человеком и никогда не носил нарядной одежды. Когда он участвовал в битве, он не носил живописный головной убор из орлиных перьев, только чучело сокола украшало его волосы с левой стороны головы. На плечах у него развевался красный плащ.
В битве у Литл-Биг-Хорн он первый бросился навстречу врагу. Он проскакал мимо шеренги солдат с одного конца до другого, они все прицелились в него и выстрелили, но ни одна пуля не ранила ни всадника, ни его лошадь. Так он проскакал несколько раз и, как всегда, остался невредимым. Сейчас же после смерти генерала Кастера, когда вашингтонское правительство подняло шум по этому делу, Бешенный Конь вместе со своими людьми перешел границу Канады и скрылся в лесах.
Несколько наших вождей, в том числе и мой отец, отправились в Канаду с трубкой мира. Было условленно, что если Бешенный Конь примет трубку мира, то правительство САСШ сейчас же назначит его верховным вождем всей Дакоты и его повезут в Вашингтон, чтобы представить президенту...
Неистовая Лошадь принял трубку мира и вернулся на родину... Но вместо всех почестей его убили.
В заговоре бледнолицых приняли участие два предателя из индейских вождей - Красное Облако и Крапчатый Хвост.
НА БЕРЕГАХ МУТНОЙ РЕКИ
Вскоре после того как был убит великий вождь Бешенный Конь, мой отец вернулся домой с ружьем и шестизарядным револьвером. Он дал и то и другое мне и сказал, чтобы я обращался с ними бережно, что это оружие такое же, как у солдат. Стоит ли говорить, как я обрадовался, что держу в руках огнестрельное оружие! Сейчас же я прикрепил револьвер к своему поясу, а ружье в красивой кобуре я повесил за плечами. Вооруженный таким образом, я ходил гордый, как индюк, и чувствовал себя совсем взрослым, хотя мне было всего лишь десять лет.
Мне очень хотелось узнать поскорее, как стреляет шестизарядный револьвер. Я позвал своих товарищей, и мы отправились поохотиться на кроликов. Мне было безразлично, убью ли я хоть одного
Скоро по распоряжению правительства нам пришлось переселяться всем племенем на берега реки Миссури - по-индейски мы ее называли Мини-Сосе (Мутная река). Там было расположено и агентство Крапчатого Хвоста. Мы должны были отправиться на земли, расположенные пониже агентства Янхтон на западном берегу реки. Прошел слух, что люди из агентства Красного Облака также передвигаются на другое место. Они следовали по берегу Большой Белой речки по направлению к Миссури.
Стояла уже поздняя осень, и было очень холодно. Скоро выпал снег.
Несмотря на то, что правительство заставило нас переселяться, мы не могли на этот раз пожаловаться на плохое обращение.
Опасаясь новых столкновений, правительство после битвы у Литл-Биг-Хорн решило на время переменить свою тактику. Наши индейцы поняли это и держались в пути довольно независимо: они делали привалы, где им хотелось, и затем снова снимались с места. Агент ехал с нами, но почти не вмешивался в нашу жизнь.
Из-за чего же правительство решило переселить наших индейцев? Дело это объясняется просто. Несколько бледнолицых из колонизаторов хотели завладеть нашей землей. Если бы им только удалось убедить достаточное количество людей нашего племени осесть на западном берегу Миссури - от устья Большой Белой речки до устья Ниобрера, - тогда представители от правительства были бы тут как тут с договорами и предложили бы их подписать. Перед некоторыми из наших вождей, потерявшими честь и достоинство и заискивавшими перед бледнолицыми, появились бы виски и подарки, они услышали бы много заманчивых обещаний; под действием вина они подписали бы договор и отдали бы то, что им не принадлежало, - землю своего народа. Это они и делали тайком от других вождей. Вашингтонскому правительству нужно было собрать достаточное количество подписей, а как эти подписи доставались и были ли пьяны вожди, когда подписывали, или нет, это никого не беспокоило. Уже не раз происходили такие сделки, и индейцы продолжали терять свои земли.
Мне хочется, чтобы читатель запомнил, что индейцы, прославленные колонизаторами, не были людьми, которых мы, индейцы, уважали бы и считали бы своими лидерами. Они стали известными людьми у бледнолицых, потому что торговали тем, что им не принадлежало, и отдавали колонизаторам за бесценок народное достояние. Когда индеец Сиу совершал преступление и вызывал ненависть у своего народа, он убегал к бледнолицым, надеясь у них найти защиту. Но колонизаторы наших дней не были друзьями индейцев, так же как они не были друзьями между собой.
Когда мы добрались до берегов реки Миссури, мы увидели, что это место не для нас, нам здесь совсем не понравилось. Тут ничего не было похожего на Маленькую Белую речку, но уполномоченный старался убедить вождей, что эти места очень хороши для земледелия. Но что мы понимали в то время в земледельческих работах? Мы были охотниками и никогда не возделывали землю. Все, что нам нужно было для существования, росло в диком состоянии на родине. Зачем же нам перекочевывать сюда, где ничего не было, где природа была бедна? Мы тосковали без леса, богатого дичью, нам недоставало родных долин и рек.