Мой (не)любимый дракон
Шрифт:
— Полагаю, эсселин Сольвер уже поела. — Тальден поднялся, и мне сразу поплохело.
— Но я…
Закончить не успела. В пару шагов преодолев короткое, разделявшее нас расстояние, Скальде схватился за спинку стула, буквально выдернув его из-под меня. Я подскочила, как ошпаренная, иначе бы некрасиво шлёпнулась на пол. Обернулась, впиваясь взглядом в Его Гадство.
— Что вы себе позволяете?! — Пальцы с силой сжались в кулаки. Не сразу почувствовала боль от вонзившихся в ладони ногтей.
Ноль реакции. Как будто со шкафом разговариваю.
— Эсселин Сольвер очень устала, — обратился
— И вовсе я не устала!
— Скальде! — типа вступился за меня Хентебесир (рыцарь хренов), но как-то сразу сдулся под хищным взглядом драконьих глаз.
Меня бесцеремонно сцапали за локоть и поволокли к выходу. Мимо пунцовой Керис, насупленной Майлоны, встревоженной Ариэллы. Мимо заставленного яствами стола. Из прогретой каминами, озарённой тёплым светом комнаты в сумрак и холод замковых коридоров.
Оставалось только мысленно материться и гадать, доберусь ли живой до своих покоев.
Позади остались молчаливый лакей и массивные створки Карминовой столовой, оттенённые алым узором. Впереди же маячил не менее молчаливый, а ещё мрачно-грозный Герхильд, не выпускавший моей руки из своей. Пальцы тальдена были горячими, если не сказать раскалёнными (ну вот какой из него Ледяной?); от прикосновения ладони к ладони меня потряхивало. Вчера я точно так же следовала за Крейном по каменному лабиринту бесконечно длинных коридоров, и каждое касание герцога вызывало во мне чувство, близкое к отвращению.
То, что испытывала сейчас, влекомая тальденом в пугающую неизвестность (ладно, просто в свои апартаменты), язык не поворачивался назвать отвращением. Хоть и очень, очень хотелось. Но плоть, дурная, слабая и совершенно безвольная, отзывалась на его близость сумасшедшей дрожью.
Не менее сумасшедшим огнём, плескавшимся в венах.
Лучше бы он до меня вообще не дотрагивался! Без зачарованной булавки я от близости мага становилась как будто пьяной. Никакого вина не надо.
И где Снежок, когда нужно спасать хозяйку? Почему не шипит на Скальде?!
— Хватит дёргать меня за руку! И вообще, ты обещал, что забудешь дорогу в мою комнату! А теперь сам же меня туда тащишь! — попыталась притормозить и разнесчастную кисть спасти от обжигающего захвата, пока она на самом деле не запылала. Пока я вся не занялась пламенем. — Не умеете вы, Ваше Великолепие, держать слово. За последние сутки я убедилась в этом не раз!
Из груди вырвалось что-то среднее между испуганным вскриком и судорожным вздохом, когда меня резко прижали к стене. Точнёхонько меж двух факелов, огнём облизывавших почерневшую кладку. Тёплые золотые блики ложились на напряжённое лицо нависшего надо мной дракона, но даже они были не в силах смягчить хищные, заострившиеся черты. Казалось, стоит легонько коснуться резко очерченного подбородка, острых скул — и придётся бежать к Хордису бинтовать порезы.
Но я, конечно же, не буду этого делать — дотрагиваться до Герхильда. Хоть всё внутри, каждая моя клетка, ныла от нестерпимого желания протянуть к тальдену руку. И на губы, оказавшиеся в опасной близости от моих, смотреть тоже не буду!
Слишком близко. Слишком горячо. От прерывистого дыхания, от тяжести драконьих рук, властно прижимавших меня к холодному камню. От этого безумного контраста — лёд и пламя — кожа покрывалась мурашками, и пресловутые бабочки, оседая внизу живота, завязывались в узелки.
А ведь с булавкой я почти собой управляла. С булавкой мне бы, конечно же, не хотелось прижаться к нему теснее. Собственным телом почувствовать его злость… ну или кое-что другое.
Чёртов магический мир! Чёртовы законы, по которым алиан привязывают к тальденам навеянной любовью!
— Доволен? — зло выцедила в драконью морду. — Нравится наблюдать за тем, что со мной вытворяет тагрова привязка? Нравится меня мучить? Чувствовать себя господином безвольной куклы. Может, снова меня поцелуешь? Я ведь даже не смогу тебе противиться. А? Каково это, Ваше Великолепие, быть хозяином марионетки?!
И правда ведь не смогу противиться. Ещё немного, и сама к нему потянусь.
Тальден скользнул взглядом по моим губам. Как чуть ранее ладонями по плечам, обжигая своими касаниями даже через ткань платья. И только тут я поняла, что меня не удерживают.
Что я сама, добровольно, остаюсь у него в плену.
— Может, и поцелую, — хриплым шёпотом прозвучала угроза-обещание. — Но сначала хочу понять, что происходит? Фьярра, я не люблю играть в игры. И больше не стану терпеть твои выходки, как сегодня в зале приёмов. Что, тагры побери, с тобой творится?! — Блики пламени отражались в его глазах, и я, как будто связанная по рукам и ногам, беспомощно тонула в этом серебряно-золотом омуте, захлёбываясь и теряя разум. — Я не узнаю тебя, Фьярра, — зазвенело в ушах хлёстким упрёком.
Зажмурилась, силясь прогнать больно ранящие воспоминания. Вытравить из сознания ядовитые слова графини.
Не вышло.
Подавшись к Ледяному, которого сейчас можно было запросто принять за Огненного, выпалила, понимая, что больше не могу в себе это держать:
— Действительно хочешь знать, что со мной происходит?!
Скальде смотрел, не сводя глаз. Жёсткий, напряжённый, уже готовый вырвать из меня признание. Я не чувствовала в нём ни капли раскаянья, ни даже крупицы осознания, что он вчера натворил.
Вот ведь подмороженный. На оба полушария. Всё ему разжуй да в рот положи.
— Я видела тебя! — выдохнула, вкладывая в свой голос, свои слова всю боль и обиду. — Видела, как ты и она…
Осеклась под заледеневшим, ставшим каким-то мутным взглядом. Будто бельмо наползло на серые, некогда ясные глаза. Тальден пошатнулся, что-то прошипел хрипло. А потом… больно схватил меня за плечи и как какую-то тряпичную куклу или невесомую пушинку отшвырнул от себя.
За мгновение до того, как на щербатый камень пола, на стену, с которой я едва не стала одним целым, с молниеносной скоростью стали наползать щупальца льда. С трудом устояла на ногах, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за тем, как пламя; пламя — жаркое, трепещущее, ярко-оранжевое, полыхавшее над древками факелов… застывает пучками льда. Вот так и я, если бы не оттолкнул вовремя, даже не успев стать ари, отправилась бы в сад симпатичной статуей.