Мой (не)любимый дракон
Шрифт:
— Эссель Тьюлин, — оборвала придворную матрону Хелет. Резко выпрямилась, вскинув голову, сквозь упитанную даму цепко глядя в мою сторону. — Зачем продолжать отбор, если и так ясно, кто станет ари Его Великолепия?
Теперь уже на меня пялились все алианы.
— И с чего это вы взяли, что ясно, эсселин Крилфейн? — подбоченилась сваха. — Впереди ещё два испытания, и любая из вас, — мне снова достался пронизывающий, многозначительный взгляд, — может их не пройти. Тем более что для старейшин ещё ничего неясно. Поверьте, их мнение тоже что-то да значит.
— Но
Неужели и правда втрескалась в Скальде и теперь страдает, так рвётся стать его любимой женой? Или бесится, что трон из-под носа уплывает? Наоборот, радовалась бы: не придётся пополнять ледяную коллекцию Герхильдов.
Порой у меня возникало ощущение, что алианы напрочь забыли о смертельном риске. То ли любовные чары лишили их инстинкта самосохранения, то ли мечты о короне приглушили здравый смысл.
Только Гленда и Ариэлла не теряли рассудка. Про себя такого, увы, сказать не могу. Мой рассудок отбыл в лучший мир вместе с совестью, когда имела глупость влюбиться в Герхильда.
Этого дракона-обманщика, без пяти минут психопата и лакомой добычи для дольгаттов.
Но ведь я, по большому счёту, тоже обманщица. Уже которую неделю вожу его за нос. Пусть и не по своей воле. Ну так и Скальде, не будь он проклят, быть может, уже распрощался бы с графинькой, отправил бы её куда подальше, в какой-нибудь уездный монастырь или замуж.
Мне эта мысль так понравилась, что я даже не заметила, как начала улыбаться. А вот слова эссель Тьюлин, продолжавшей разжёвывать Хелет, почему та не должна так рано сдаваться, превратили эту самую улыбку в кислую гримасу.
— Вы, девушки — невесты не простого тальдена.
А золотого. Вернее, чуточку подмороженного.
— И чтобы стать ари…
Наверное, лучше сесть за стол перед свахой, иначе окосеет ведь бедняга.
— …одной смазливой мордашки и умения вскружить мужчине голову недостаточно. Следующие два испытания станут решающими. И шансы быть выбранной будущим императором у вас у всех равны.
Керис и Майлона заметно расслабились. Рианнон потупилась, силясь спрятать ото всех озарившую её бледное лицо улыбку. Хелет просто кивнула, но было видно: такой ответ её вполне устраивает. По лицу Гленды нельзя было что-либо прочесть. Ариэлла тоже старалась не показывать эмоций. Лишь позволила себе мимолётную горькую усмешку, которая одной мне была понятна: эсселин Талврин не оставляла надежды когда-нибудь снова обручиться с милым её сердцу Хильдебальдом.
Для Скальде в её жизни не было места.
— Ну а пока что вернёмся к свиданиям…
По плану придворной свахи, меня удостоить романтическим рандеву тальден должен был последней. Думала, эссель Тьюлин вообще «забудет» о нелюбимой невесте, но она всё же назвала моё имя. Правда, произносила его с таким видом, будто её в тот момент тошнило.
Когда генеральша ушла, столовая наполнилась звуком приборов и тихими перешёптываниями. Как полнилась до этого и продолжала полниться яркими солнечными лучами, брызжущими в окна — напоминание, что весна уже на подходе и скоро начнётся оттепель.
После позитивной и обнадёживающей речи эссель Тьюлин алианы больше не метали в меня ядовитые дротики взглядов. Только Майлона предприняла очередную попытку выяснить, чем это мы там со Скальде в тёмном коридоре вчера занимались, что его так накрыло.
— Стихи друг другу читали, — отозвалась я. Посоветовала чернобровке жевать булочку и не отвлекаться на не касающиеся её дела. Ибо посторонние мысли, как известно, мешают пищеварению.
— Чем планируешь заняться? — отпив немного ароматного травяного отвара из широкого стеклянного бокала, спросила Ариэлла. — Мы с Глендой собирались отправиться на ярмарку, пока она не закончилась. Но раз у меня сегодня свидание, может, ты составишь ей компанию?
— Я бы с радостью, но мне нужно к Хордису. А потом в библиотеку за знаниями.
Алиана вернула бокал на белоснежную скатерть, по краю расшитую соловьями и веточками цветущей вишни. Вышивка была сделана настолько искусно, что казалось вот-вот с нарядной каймы вспорхнут пернатые, и по Карминовой столовой разольются птичьи трели, а в воздухе запахнет вишней.
— Значит, ты уже точно решила, — Ариэлла понизила голос до едва различимого шёпота, — вернуться на Землю.
Я помедлила, прежде чем ответить:
— Хочу иметь пути для отступления и уж точно не хочу больше бездействовать. Надоело просто плыть по течению. Ты написала Адельмару?
— Ещё вчера. Уверена, брат не станет тянуть с ответом.
Я благодарно улыбнулась подруге. Покончив с завтраком, пожелала соперницам приятного дня и вдохновения на режиссуру свиданий с нашим общим женихом. Провожаемая флюидами замешанной на ревности ядовитой злости, спешно покинула столовую.
Нам с Леаном повезло: эррол Хордис был у себя в лаборатории. Сонный, немного рассеянный, с залёгшими под глазами густыми тенями и растрепавшимися волосами, собранными в небрежный хвост. Маг ничуть не удивился моей просьбе, усадил нас с Йекелем в потёртые кресла, прогретые пламенем камина, и сделал каждому торжественное кровопускание, после чего прошептал над нами какую-то абракадабру. Капли крови, смешиваясь, искрились на дне стеклянного сосуда, в который лекарь накапал её с наших мизинцев.
— Теперь, если обманешь или предашь Её Утончённость, тебе станет так плохо, что никакое лекарство не поможет, — скупо резюмировал Хордис.
Я заволновалась:
— Плохо насколько? Это ведь не смертельное заклинание? Эррол Хордис!
— Конечно, не смертельное, — ответил не с самым любезным видом. Видимо, тоже считает, что вина за приступ Его Отмороженности целиком и полностью лежит на моей совести. — Просто очень болезненное.
Леан заметно побледнел, но бунтовать не стал. Принялся страстно заверять, что отныне он — сама честность и трудолюбие и что я на него могу во всём рассчитывать.