Мой (не) властный демон

Самсонова Наталья

– Сейчас он уже взрослый, наверное,- было горько осознавать, что мое место занято. Но ведь я не могла усидеть на двух стульях.

– А то что ты задумала – преступление,- мимоходом бросила Алена. – Нельзя людей из мира в мир перетаскивать как кутят. Где родился там и пригодился.

– И только я…

– А ты бы предпочла иную судьбу? Андрюшка-то твой не долго страдал. Быстро нашел замену, да очень уж поторопился. Не учел, что девушка долгое время занималась восточными единоборствами.

– Она его избила?

– Если

бы,- усмехнулась экстрасенс,- нет, не избила. Полностью подавила. Если человек попадает к правильному мастеру, то рано или поздно такой человек становится цельным куском алмаза, твердым, нерушимым. Ни запугать, ни подчинить Андрюшка ее не смог. В итоге в первые в жизни влюбился, пытался вымолить прощение, пытался изменится, но она все равно ушла. Сейчас твой несостоявшийся муж принимает психотропные препараты и каждые полгода ложится на обследование. Приехали.

Машина остановилась напротив ворот большого особняка. За забором залаяла собака и у меня на глаза навернулись слезы, это же наш Брехунец.

– Они нас не увидят.

Моя тезка легко открыла ворота, махнула рукой на собаку, а я во все глаза уставилась на родителей. Мама и папа сидели по бокам от смурного парня. Черноволосый и белокожий он был похож на сломанную игрушку, такой же безжизненный и ничего не ждущий. Через минуту стало понятно, отчего он так страдает – парнишка сидел в инвалидном кресле.

– Это он? Тот, кто должен был стать им сыном?

– Да. Он бросился под машину твоего отца, в нагрудном кармане была предсмертная записка. Тяжело, когда ты никому не нужен.

Мама и папа во все глаза смотрели на парня и даже не задумывались, отчего так сострадают чужому, по сути, человеку. Спустя двадцать лет паззл сложился, да только края пообтрепались. Но я знала, что делать.

Подойдя ближе, я положила руки на плечи этого сломанного ворона и прошептала:

– Благослови его, Ключник. Благослови здоровьем, пусть живет и радуется, и моих…и своих вторых родителей радует.

Парень резко вскинулся и обернулся и на краткую долю секунды наши взгляды пересеклись.

– Живи и береги свою новую семью,- четко сказала я.

Экстрасенс стояла в сторонке. Под укоризненным взглядом Брехунца моя тезка меланхолично объедала куст малины.

– Ну и зря. Могла бы себе благословение оставить. А он бы и без того стал скрипачом-виртуозом в инвалидной коляске.

– А если бы меня не было, он бы стал инвалидом?

– Нет.

– Ну вот видишь,- я пожала плечами.

Уходить, оставляя за собой уже не свою семью было очень горько. Забравшись внутрь джипа, я отвернулась к окну, чтобы тезка не увидела моих слез.

– Это к лучшему. Сама подумай, протащить их к себе тебе бы никто не позволил. В лучшем случае вас бы разделили и ты никогда не смогла бы пересечь границу миров. А в худшем твои мама и папа умерли бы едва сделав первый вдох в новом мире.

– Я могла бы поговорить с ними.

– Хм? И кто бы подтвердил

твои слова? Я – сразу нет, у меня четкие инструкции. И я очень хорошо знаю, что мне будет, если я их нарушу. И тогда, после твоего ухода, все свои силы они бы бросили на поиски неизвестной секты. Это, безусловно, принесло бы России немало пользы. Уж твой-то отец способен перетряхнуть полмира. Даже странно, что отдал тебя Андрюшке.

Горестно шмыгнув, я вступилась за папу:

– А почему не отдать? Он ухаживал, ни к чему не принуждал и со стороны выглядел идеальным.

– Тоже верно. Ну что, хочешь еще кого-нибудь увидеть?

Я покачала головой и тихо попросила:

– Вези меня домой.

– Я непередаваемо счастлива это слышать,- хохотнула экстрасенс, поддала газу и на полном ходу вышвырнула меня из джипа.

Закричав, я попыталась сгруппироваться, как-то уберечь голову и с сухим треском приложилась головой о деревянное изголовье кровати. А через пару мгновений, стало понятно – я дома. С Реем. Который за секунду принял вторую форму и тут же вернулся обратно и понимающе спросил:

– Плохой сон?

– Хороший, просто концовка неожиданная.

Я не понимала, что плачу до тех пор, пока Рей не начал стирать с моих щек слезы. И тогда, уткнувшись в его крепкое плечо, принялась выплескивать свой сон. Гадать, правда это была или нет не приходилось – у меня оказались грязные пятки. Во сне я не обратила внимания, что гуляю в ночной рубашке и босиком. Во сне нет чувства неудобства или стыда, все воспринимается как должное. Но простые сны не оставляют на простынях грязных пятен.

Отрыдавшись, я признала:

– Все хорошо. Знаешь, меня сильно тяготило это. Я здесь, мне довольно неплохо, хоть местами и жутко страшно. А они – там. Старость не за горами, а помочь и поддержать некому. Пенсии у нас смешные до боли.

– Пенсии?

– Когда человек достигает определенного возраста государство платит ему немного денег. Чисто чтобы не умер с голоду,- я зябко поежилась. – Давай вставать? Чувствую, солнышко уже давно взошло.

– Чувствуешь?

– Я теперь цельная и ощущаю, как растения подставляются солнечным лучам. Кстати, у вас в саду есть тенелюбивый кустик и солнцелюбивый, надо бы их местами поменять. В угоду красоте их высадили неправильно и они медленно умирают.

– Ты даже знаешь где мы? – восхитился Рей. – Мне для этого нужно сосредоточится и бросить пару заклятий.

– Или остаться единственным представителем рода,- напомнила я. – Тогда вся магия сосредоточится в тебе.

– Нет, спасибо. Мне и так хорошо.

За завтраком я напомнила себе нашего Брехунца, он так же жадно поглощал любую пищу находящуюся в пределах досягаемости. Мы не кормили пса голодом, но сказывалось голодное и холодное детство.

Уже после завтрака Рей познакомил меня со своим родовым древом. Ощущение мощной, давящей силы выгнало меня из сокровенного помещения.