Мой нежный враг
Шрифт:
— Значит, по вашей легенде, — сказала, глотнув, — Матвеев якобы должен был стать через меня владельцем компромата, и что было бы дальше?
— До Ани дошёл бы слух о компромате, и она пришла бы ко мне на выручку, отдав часть бумаг.
Я усмехнулась.
— И когда Георгий погиб, ты специально стал крутиться рядом со мной, так? Чтобы подтвердить интерес к моей персоне и возможному компромату? А чего же сразу наводку не дал, где искать?
— Это было бы слишком подозрительно. Я же вроде как и сам ничего не знал, действовал наугад. Прежде чем направить тебя на поиски компромата, нужно было зафиксировать мой интерес, дать остальным
Приманка… Миленько звучит. И все-таки разгром дело рук Ярослава, а как хорошо он разыгрывал удивление, а.
— Так ты поэтому так обрадовался, что я стала копаться в смерти Георгия? — не удержалась я. — Тебе нужно было, чтобы я чем-то занималась, мелькая на виду, пока ты выжидал время? А когда она пришло, пустил в свободное плавание, потому что понимал: я тебе не доверяю и рядом с тобой мне в общем-то не до поисков чего-либо?
Ярослав смотрел внимательным взглядом и молчал. А что тут, собственно, скажешь? Он рассказывает, как было, и теперь многие вещи и моменты в новых реалиях приобретают иные смыслы. Куда более логичные, чем когда я пыталась сама что-то себе придумать.
— А если бы я не нашла эту флешку? — спросила все же. — Если бы выкинула её, например? Или тот же папа выкинул? — я осеклась под его взглядом. А потом закачала головой. — Только не говори, что твои люди успели слазить на дачу и подсунуть туда новую зажигалку. Поэтому она работала, — я продолжала качать головой, наверное, это выглядело уже чересчур нервно.
— Я не мог допустить осечки, — заметил Ярослав. — Если бы был жив Матвеев, можно было вообще забыть про эту зажигалку, все бы додумали и без неё, а нужными документами я бы его снабдил. Но теперь ты должна была найти что-то осязаемое, ну и я сделал так, чтобы это случилось. А старой зажигалки, кстати, на даче не было, наверное, все же выбросили.
Я зажмурилась, потирая лоб, тяжело вдыхая и выдыхая. Надо же, а я ведь до конца не верила, когда мне говорили, что Ярослав великий путаник, такой, что будешь играть под его дудку и не понимать этого до самого конца.
А я ведь играла. Играла даже под угрозой членовредительства, не сдавая компромат.
— За то время, что я сидела в подвале, ты сумел добыть нужные тебе бумаги на Миронова? — усмехнулась в итоге. Ярослав немного помедлил с ответом.
— Да. Аня и так уже заводила разговоры о слухах, донести до неё информацию, что компромат у Миронова в руках, труда не составило.
— И она решила тебе помочь, — нервно сглотнула я. — И конечно, не знает, как все было на самом деле?
Мужчина качнул головой.
— По факту станет лучше всем. Аню я не дам в обиду, а Миронова давно пора потеснить. Помнишь, Аня рассказывала о проекте в центре? Его рук дело в принципе, планировал устроить долгострой с отмыванием бабла, потом обанкротить все это, а землю в тихую использовать для чего-то ещё.
— Ты, конечно, не мог такого позволить, — усмехнулась я, вставая. Ярослав тут же поднялся следом. Приблизиться не пытался, но смотрел неотрывно.
Я хотела уйти. Честно хотела. Мне это даже было просто физически необходимо. Но где-то далеко внутри стучала мысль: если уйду, то, скорее всего, навсегда. Да точно навсегда. И точно уйду. Но те секунды, что Ярослав медлил, ничего не говоря и не делая, я могла впитывать в себя нашу последнюю близость с ним. Вот такую нелепую, как и мои чувства к этому мужчине.
— Кать, — позвал Ярослав, а я тут же выставила вперёд руку.
— Не надо, пожалуйста. Дай мне просто уйти, ладно?
И уже не глядя, быстро пошла к двери. Открыла ее, а потом сказала, не оборачиваясь:
— Я как-то спросила Аню, кто вы друг другу. Она сказала: хочется надеяться, что друзья. Я тогда не очень поняла смысл этой фразы. Но зато теперь понимаю отлично.
И ушла.
Глава 35
Шла быстро, размашисто в сторону центра, до ближайшей маршрутки или такси, неважно, лишь бы подальше.
Мне повезло, через пять минут я рухнула в машину, которая покатила в сторону моего дома. Внутри было пусто, так подозрительно пусто, что становилось ясно: специально вычищены, заперты все эмоции. А я и впрямь не позволяла себе думать, странно, что это получалось. Только вот хватило меня ненадолго. Оказавшись дома, упала на кровать, и накрыло. Слезы полились как-то сами собой. Наверное, нервное напряжение последних дней и последних часов дало о себе знать. Не знаю, сколько времени я рыдала в подушку, но в какой-то момент полегчало. По крайней мере стало получаться думать хоть как-то.
Странно все-таки, как хорошо умеет человек себя обманывать. Вот сколько я себя накручивала против Ярослава, сколько доводов приводила, сколько раз на дню повторяла, что он ведёт свою игру, в которой мне просто отведена роль. А когда это оказалось правдой — все равно стало нестерпимо больно. Никакая соломка от падения не уберегла. Да, он говорил, что не идеальный, что часть жёсткого и грязного мира. А мне, видимо, все во что-то верилось. Не иначе как розовые единороги по голове настучали, мимо пролетая.
В ванной увидела своё бледное отражение и даже выругалась. Вашу мать, восставший из ада. Кстати, примерно так я себя и чувствую.
Приняв душ, наплевала на все и легла спать. Усталость взяла своё, я провалилась в беспокойный сон до раннего утра. А когда проснулась, твердо решила: переступить и забыть. Я же Катя Авдеева, сильная, самодостаточная, я все могу.
Нужно просто не мелочиться: разом выпихнуть из жизни все, что заставляет мои голову и сердце взрываться. Больше никакого Петренко, никаких компроматов, музеев, продаж картин, и никакого Матвеева и Даньки. Вычеркнуть все прошлое, меня оно не касается. Ну убил кто-то Матвеева, это его личное дело, у меня физически бы сил не хвалило, а значит, я вне подозрений. Пусть Артюшкин землю носом роет, а я больше не буду. В этой земле, оказывается, столько дерьма, что захлебнуться можно. Я вот почти. Причём по собственному желанию. Нет уж, больше в моей жизни этому всему нет места.
Только привычный быт и работа — отличный способ закрыться от мира и забыться хотя бы на время. Душевное спокойствие беречь надо, а человек инстинктивно действует в этом направлении, потому я не стала противиться позывам и заперлась дома. Работала, как сумасшедшая, закрыла старые заказы, набрала новых. Не отвечала на звонки, к дверям, слава богу, никто не приходил.
Спустя неделю даже подумалось: выкарабкаюсь, а потом напало вдохновение, и я писала, захламив и без того небольшое пространство своей квартирки бумагой и красками.