Мой номер 14
Шрифт:
Здесь жутковато. Похоже, что мы находимся в промышленной зоне. Сверху хорошо видны эти высокие страшные здания с трубами. Большая территория, так просто не убежишь. Наверное, нужно радоваться, что мне так повезло. Трудно это признавать, но без неё я бы не нашла выход, не знала бы куда бежать дальше, не смогла бы обнаружить машину. Какого чёрта, она здесь делает?
– Вик, постой, – протараторила я в ступоре, – это – моя машина?
– Да.
– Ахахахаха.
– Ахахахаха.
– Ахах… аааа… а как она здесь оказалась?
– От куда я знаю? Это же твоя машина.
– Ничего не понимаю. Ладно, говори, куда ехать.
Я погрузилась в своего рода ступор. Эти ощущения были похожи на эйфорию после приёма антидепрессантов. Не помню, где и как я нашла ключи, но сейчас, они лежат у меня в руке. Хочу скорее сесть в неё.
– Подожди, – остановила меня Вика, – возьми, – протягивая ко мне тонкий ремешок моего ридикюля.
Я вырываю сумку у неё из рук и бегом сажусь в машину. Россыпь мурашек покрыла мои ноги. Стало настолько приятно, что меня передёрнуло. Наконец, я чувствую, что мой зад в безопасности, но, в тоже время, всё ещё не могу поверить, что этот кошмар позади. Никак не получается прийти в себя, но к счастью, это можно исправить. Нужно поскорее уехать от сюда. Я поворачиваю ключ и нажимаю педаль газа.
За окном мелькают обшарпанные стены заброшенных зданий. Грязно, одиноко и страшно. Здесь нет ни людей, ни ссаных кошек, ни бродячих собак. Никого нет, только я и она. Не могу смотреть на неё, и не могу не смотреть. Её формы, обтянутые дешёвым трикотажем, манят меня. Кто она сейчас, враг или друг? Ни то и не другое. Не считаю нужным развёртывать конфету, если не хочешь сладкого, даже когда обёртка очень красивая. Они не умеют разговаривать, только пахнут.
Мы подъезжаем к огромным железным воротам. К счастью, они открыты и мне не придётся отрывать зад от нагретого места. Здесь заканчивается промзона. За воротами – автомобильная дорога и сладкий запах свободы.
– Здесь направо.
Я поворачиваю в указанную сторону, не считая нужным ответить. Не хочу с ней говорить. Этот вид завораживает. Красиво, как в телевизоре. Несмотря на то, что сейчас конец жаркого июля, солнце ещё не успело выжечь зелёные соки из травы. Я хочу остановиться, бросить машину на дороге и уйти в бескрайнюю даль. Но не могу, не сейчас.
– Скоро приедем, – оживлённо сказала Вика.
Дорога круто пошла вверх, на холм. Теперь поле кажется бесконечным. Я смотрю в эту бездну и гадаю, что увижу на самом верху. Это предвкушение дарит мне азарт. Но нет, ничего интересного, просто деревня. Или вернее пристанище элитных жоп.
– Нужно повернуть на лево на первом повороте.
– Хорошо.
Повернуть на лево… мерзко звучит. Особенно из её уст. Вижу, как она расцветает. Приклеилась к окну и елозит на сидении, как будто ей там что-то мешает.
– Школа в конце улицы, последний дом справа. Вон там, видишь?
Ещё бы, такое нельзя не заметить. Огромная толпа школьников заполонила всю проезжую часть. Нельзя подъезжать близко, не хочу подвергать свою ласточку чужим прикосновениям. Я останавливаю машину на обочине, примерно в двадцати
– Приехали, – сказала я с недовольным лицом, повернувшись к Вике.
– Я сбегаю за ребятами и принесу тебе обед, – ответила она мне и сразу выбежала из машины.
Всё, хочу свалить. И поесть тоже. Не помню, когда последний раз я это делала, но сегодня точно во рту ещё и крошки не было. Придётся немного потерпеть. Сейчас мне ничего не угрожает. Ещё минут пятнадцать, и она забудет про меня.
Я выхожу из машины и иду в сторону толпы. Это здание совсем не похоже на школу. Большой трёхэтажный белый дом, с роскошным высоким забором и балконами из кованного железа. Хах, школа! Теперь я знаю, как выглядит обитель «золотых детей». В любом случае, это интересно.
Школьники стоят кучками около припаркованных на обочине машин, курят, пьют пиво и мило общаются друг с другом. В моей школе всё было по-другому, наверное, поэтому мне интересно наблюдать за ними. Здесь толпа подростков от пятнадцати до восемнадцати. Я чувствую, как их короткие рубашки пахнут деньгами. Как сладкие голоса парней гладят тонкие ножки молодых девчонок. Большинство ведутся на бабки, и чем дороже пахнет парфюм, тем больше длинных волос можно увидеть рядом с ним. А вот и Вика. Она пробирается через толпу, со своей добычей. Два парня держат её за талию, перетягивая, словно канат. Она улыбается мне, ласкает своими глазами. Не понимаю, как ей удаётся делать это. Я словно слепну, не вижу ничего, кроме её лица. Только чувствую, как она кладёт сэндвич и бутылку колы на мои ладони. Я прихожу в себя, когда она поворачивается ко мне спиной, и уходит в другую сторону, грациозно виляя своими круглыми бёдрами, расталкивая ими соперниц.
Всё, можно идти. Я направляюсь в сторону машины, разворачивая по дороге сэндвич. Нет, насладиться завтраком прямо здесь – плохая идея. Не хочется устраивать скандал, по причине приклеенного огурца к импортному багажнику одной из маленьких леди. Я знаю, что делать. И как только эта безумная идея пришла ко мне в голову. Будет интересно.
Я подхожу к машине и залезаю на крышу. Малышка знатно нагрелась, но мне это не помешает, здесь хороший обзор. Я боюсь большого скопления незнакомых людей, сразу чувствую угрозу. Им только дай повод, они сожрут тебя с потрохами.
Устроившись поудобнее, я разворачиваю сэндвич и начинаю трапезу. Невероятно вкусно. Силы возвращаются ко мне, чувствую это с каждым укусом.
Запихнув последний кусок в рот, я снова навостряю взгляд в толпу. Что-то изменилось. Музыка играет тише, и народу стало меньше. Хах, наверное, им пора учить уроки. А меня здесь больше ничего не
держит. Нужно отправляться в путь, но сначала покурю. В моей сумке должна быть пачка «Парламента». Курение – особый вид удовольствия. Самое приятное это первая затяжка, а после, я просто довольствуюсь процессом. Осталось немного, но до дома мне хватит. Я прикуриваю и делаю несколько затяжек подряд, наслаждаясь лёгким головокружением. Не могу поверить, что скоро буду дома. Так странно, меня не было всего один день, но сейчас мне кажется, что прошло намного больше времени. Я всегда скучаю по родным, но провожу мало времени рядом с ними, и сейчас мне за это стыдно.