Мой новый хозяин

Лира

– Без глупостей давай, - меня хватают грубые руки охранника и толкают вперёд. – Как зайдёшь, в глаза не смотри, он этого не любит. Сразу на колени садись, усекла?

Ничего не отвечаю – лишь киваю.

Тело живёт своей жизнью. Дрожь бьёт так сильно, что я с трудом могу держаться на ногах.

Массивные двери из тёмного дерева открываются, и меня вталкивают в кабинет. Кабинет моего

Однако, быть в его власти, как я недавно узнала, мне осталось совсем недолго.

Потому что сейчас меня подарят другому.

Тому, чьё имя я даже не знаю.

Лишь его ужасающе дурную славу, что тёмным шлейфом следует за ним по пятам.

Леденящие душу истории его зверств…

Преступления, которым нельзя найти оправдания…

«Палач». Так все его называют.

Робко вхожу и не смею взглянуть на мужчин, сидящих в приглушённом свете ламп. Смотрю себе под ноги.

Сердце бьётся в груди так громко, что во внезапно образовавшейся тишине я будто слышу его гулкие удары о грудную клетку.

– Спасибо, Саша, - слышу вкрадчивый голос Аркадия Георгиевича. Того самого человека, который сейчас владеет мной. И моим младшим братом. – Ты свободен.

Охранник выходит, плотно прикрывая за собой двери.

Покорно сажусь на колени.

Дрожащие руки складываю перед собой.

Наклоняюсь чуть вперёд. Волосы покрывалом рассыпаются по плечам.

– Вот, Дамир, как и обещал, - мужчина неспешно затягивается сигарой. – Мой тебе подарок в честь нашей сделки. И такого долгожданного мира.

Глаза щиплет от табачного дыма, который клубами витает в воздухе. Я задыхаюсь. Не знаю от чего – то ли от нехватки кислорода, то ли от паники, которая липким потом выступает на спине.

– Как тебе? – интересуется Аркадий Борисович.

Он будто лошадь новую осматривает. Помню, папа задавал мне тот же вопрос, когда подарил вороного жеребца на тринадцатилетние. Это было всего пять лет назад, а кажется, будто целая жизнь прошла.

– Тощая какая-то, - после некоторого молчания откликается тот, другой мужчина.

От его низкого мелодичного голоса всё внутри меня сжимается. Желудок делает болезненное сальто. Хочется поднять глаза, но я не рискую ослушаться приказа, который дали мне пять минут назад: «в глаза не смотри».

– Ну, ничего, - радушно усмехается пожилой мужчина. – Зато личико смазливое. Эй, детка, - обращается он ко мне. – Посмотри-ка на меня. Не бойся.

Несмотря на то, что он говорит так ласково, будто он мой родной дядюшка, я прекрасно знаю, насколько лживо всё в этом ужасном человеке.

Медленно поднимаю заплаканные глаза. Всю ночь не могла уснуть. Как узнала вчера вечером, что за участь меня ждёт, так глаз не сомкнула. Слёзы и сейчас готовы вот-вот хлынуть нескончаемым потоком. Но я держусь. Держусь из последних сил.

Не ради себя.

Ради братишки.

Потому что от моего послушания зависит не только моя жизнь.

Но и его.

Покорно поднимаю взгляд.

Передо мной сидит, расслабленно откинувшись в кресле, молодой мужчина. На вид ему лет тридцать пять, или около того. Тёмные волосы. Густая щетина. Его бы можно было бы назвать красивым, если не его глаза. Холодные. Расчётливые. Цепко оглядывающие меня. Будто насквозь меня видит. Глаза палача.

Я ёжусь от страха и с ужасом смотрю на него. На моего нового хозяина.

Губы мужчины кривятся в презрительной усмешке.

– Спасибо, конечно, Аркадий, но у меня и своих шлюх достаточно. Чужие не нужны.

– А она не шлюха, - отвечает собеседник. – Девочка ещё. Нетронутая.

Глаза темноволосого мужчины загораются каким-то недобрым хищным блеском. Он снова обводит меня оценивающим взглядом. На несколько секунд задерживается на лице, а потом без стеснения опускается на грудь и ниже... Мне кажется, я будто физически ощущаю, как он грубо лапает меня. От страха соски твердеют и призывно выступают через ткань платья.

– Так ты не…

– Нет, Дамир, я её не трогал, - подтверждает Аркадий Борисович. – Оставил для тебя. Чтобы у тебя не было причин отказаться, - ухмыляется он.

Меня коробит от того, как просто они обсуждают меня и моё тело. На глаза, как бы я не старалась, всё-таки, наворачиваются слёзы. Одна из них стекает по щеке, и я быстро вытираю её ладонью. Поспешный жест не укрывается от острого взгляда нового хозяина.

Он морщится.

– Она пореветь любит? – спрашивает он мужчину. – Не терплю ноющих девок.

– Дамир, - миролюбиво начинает Аркадий Борисович, - нежная она ещё. Молоденькая. Сам её воспитаешь, будет шёлковая. Я знаю, - вздыхает он. – У тебя свои методы.

Внутри меня всё опускается. Боже! Боже мой! О каких таких «методах» он говорит? Паника прокатывает по моему телу крупной дрожью. Я дышу часто-часто, пытаясь справиться с подступающей истерикой.

– Ну ладно, - темноволосый мужчина встаёт. – Значит, мы договорились?

– Конечно, Дамир, - Аркадий Борисович тоже встаёт и протягивает ему руку. – Теперь мы партнёры, война окончена. Надеюсь, этот мир будет крепким.

Мужчины пожимают руки.

Аркадий Борисович делает шаг к двери. Сейчас он уйдёт. Уйдёт навсегда и оставит меня наедине с этим…

Повинуясь безрассудному инстинкту самосохранения, я хватаюсь за ногу проходящего мимо меня мужчины:

– Пожалуйста, - голос дрожит, я сжимаю в ладонях ткань его брюк. – Умоляю, - шепчу я одними губами, вжимаясь в знакомого мне человека. – Не отдавайте меня ему! Прошу! Я всё буду делать… что скажете... всё, что угодно! Я буду полезной… только… только… - рыдания накрывают меня, и тело содрогается от бессилия и паники. – Оставьте меня себе!