Мой опасный ректор академии космодесанта
Шрифт:
Меня словно выкачали до дна, я была не способна даже эмоцию никакую выдать, не то что пальцем пошевелить. Только первичные инстинкты работали.
Сколько так продолжалось, я не знаю.
Просто однажды я привычно открыла глаза и поняла что мутная пелена немного рассеялась. Я уже что-то вижу. О, и слышу...
Темный силуэт, к которому я уже привыкла, обзавелся более четкими очертаниями. Стало проступать лицо.
— Зартон? — удивленно прохрипела я.
Внезапно на это тоже появились силы. Рихт как-то странно дернулся и склонился ниже.
— Лика, слышишь меня? — больше прочла по губам, чем услышала.
— Мыым... — промычала, давя в себе слезы.
Пришел! За мной! А я не верила. Какой же он все-таки...
— Болит что-то? Где? — нахмурилось его лицо.
От этого оно стало еще более выразительным... и милым в своем волнении. Ну все, точно сейчас расплачусь...
Я прислушалась к себе. Не болело. То есть где-то все еще ныло и кололо, но вполне терпимо. Не сравнить с теми ощущениями, что я испытывала совсем недавно. Или давно? Черт, совсем потерялась во времени. Сколько прошло-то? И где мы?
Судя по открывшейся глазам обстановке, это был совсем не госпиталь и даже не корабль. Мы находились в какой-то пещерке с песочным полом и красноватыми каменными стенами.
Что вообще произошло? Мы были в капсуле, если память мне не отказывает. Потом что? Плюхнулись куда-то? В секторе учений было всего две планеты пригодных к жизни.
Но почему нас еще не нашли? Времени же много прошло. Или это я так думаю?
Я попыталась приподняться, чтобы осмотреться более тщательней.
— Куда? — тут же услышала грозный рык со стороны Зартона.
Он придавил меня своей огромной пятерней за грудь и резко сбавил тон:
— Шшш... Лика, лежи. Тебе нельзя вставать.
Достал откуда-то фляжку и осторожно приложил к моим губам. Когда я напилась, меня аккуратно приподняли за плечи и подложили под спину какие-то свернутые тряпки.
— Как ты? Голова не кружится? Болит что-то? Тошнит? — приступил он к обстоятельному допросу.
Глаза его при этом обшаривали мое лицо, контролируя малейшее изменение в мимике.
— Нет, ничего не болит. Не тошнит. Хвост только не чувствую и гребень... — смутилась я.
— Ты и не будешь их чувствовать, — опять почему-то разозлился он. — Башкой потому что надо было думать, прежде чем такую пси-нагрузку давать. Я тебя чему учил?
— Я просто выжить пыталась, — тихо возмутилась я.
В его глазах злость мгновенно испарилась. Даже мелькнуло что-то вроде смущения и вины. Мужские пальцы невесомо очертили мои скулы, погладили подбородок, губы.
— Я успел в последний момент, Лика. Остальных эвакуировали штатно, а тебя отрезало в отсеке. Пришлось в обход пробиваться, — внезапно признался он. — Едва успел. Через секунду тебя бы расплющило о перегородку.
Отвернул голову. Я видела как яростно ходят желваки на его лице. Зартон злился, а я тихо млела от его ярости. Волновался! За меня!
— Хвост твой цел. Ему просто двигаться сейчас нельзя, как и гребню. Срастется — отпущу, — проворчал он, наконец, и перевел взгляд в сторону.
Я проследила за ним и чуть не открыла рот от удивления.
Так вот почему я ничего не чувствую! Его хвост плотными кольцами обвил мой пострадавший отросток и не давал тому пошевелиться. Интересно, как долго он так сидит? И сколько еще будет?
— Недолго осталось. Думаю, к вечеру все срастется. Я впрыскивал тебе особый стимулирующий состав. На рихтов он хорошо действует.
Я только ошарашенно кивнула.
— Сколько времени...
— Прошло? Ты двое суток тут в отключке валялась.
Мои глаза еще больше расширились. Это он двое суток тут за мной ухаживал и хвост мой охранял?
— А почему...
— Капсулу снесло с прогнозируемой траектории. Нас ищут, но не там. Когда Грил это поймет, зону поисков расширят. Нас вытащат, просто нужно немного подождать. Будем считать это твоей внеплановой полевой практикой, — усмехнулся он и бережно отвел упавшую прядь с моего лица.
.
Глава 35. Проблема
У меня перехватило дыхание от скрытой нежности в этом простом жесте Зартона. Он не спешил отводить руку. Зарылся пальцами в волосы, погладил кончиками.
Осторожно провёл большим пальцем по скуле.
— У тебя здесь ссадина, — сказал он, рассматривая мою кожу. — Гель из аптечки весь ушел на гребень и твой хвостик. И на глубокий порез вот здесь, — он тронул пальцем над моей бровью, — решил мазнуть, чтобы шрама не осталось. Вдруг бы ты переживала. А здесь, на щеке, неглубокая царапина, само заживёт.
У меня начали накапливаться слезы в уголках глаз, глядя на него — как он рассматривает мое лицо. Поглаживает по щеке пальцем. Темные брови нахмурены. Губы поджаты. Такой суровый. Сосредоточенный.
— Я... — произнесла я тихим голосом, срывающимся от захлёстывающих эмоций. — Я тебе очень... благодарна. Пришёл ведь. Спас. Лечишь вот. Хвост мой тоже...
Облизала пересохшие внезапно губы. Резко вдохнула от взгляда Зартона на них.
— Лика.
Он наклонился и невесомо прикоснулся губами к моим губам. Бережно. Легко. Осторожно.
По моим щекам побежали тонкие дорожки прорвавшихся слез. Потянулась к нему, чтобы прижаться, и охнула от резкой боли в рёбрах.
— А ну лежать! — рыкнул рихт.
Меня вдавило обратно в песок сильным, но бережным движением.
— Где болит? Рёбра? Плачешь. Не должно же болеть.
Он резко отвернулся и зашуршал пакетами в аварийном ящике.
— Сейчас, белоснежка. Тут где-то был резервный обезбол. Потерпи. Сейчас я...
Снова умилилась и поспешила остановить его.
— Не нужно обезбола, я не от боли плачу, это просто эмоции. Стресс выходит.