Мой отец — Лаврентий Берия
Шрифт:
Отца даже умудрились обвинить в организации еще одного крупного «дела» — так называемого Мингрельского. Пострадали тогда десятки тысяч грузин — людей совершенно невиновных. ЦК принял в ноябре 1951 года резолюцию о существовании в Грузии мингрельской националистической организации, готовившей свержение Советской власти в республике. Абсурд, конечно. Никакой контрреволюционной организации в Мингрелии не было. «Мингрельское дело», как признается незадолго до смерти Хрущев, было направлено против отца. Правда, Никита Сергеевич обвиняет в его организации единственного человека — Сталина, но это не совсем так. Партийная верхушка, включая, естественно, самого Хрущева, пыталась таким образом устранить Берия руками Сталина. Неправда, что диктаторы порой не поддаются влиянию. Во всяком случае, есть немало примеров, что Сталин шел на уступки своему ближайшему окружению.
Так было и тогда. Предполагалось, что массовые репрессии в Грузии смогут дискредитировать
И на XX съезде КПСС, и в своих воспоминаниях, опубликованных на Западе, Хрущев говорил о произволе Сталина, о своей же роли в организации «Мингрельского дела» в силу вполне понятных причин умолчал. Точно так же ушел он от ответственности и за самое активное участие в организации небезызвестного «Дела врачей».
Из воспоминаний Н. С. Хрущева:
«Однажды Сталин пригласил нас к себе в Кремль и зачитал письмо. Некая Тимашук сообщала, что она работает в медицинской лаборатории и была на Валдае, когда умер Дацанов. Она писала, что Жданов умер потому, что врачи лечили его неправильно: ему назначались такие процедуры, которые неминуемо должны были привести к смерти, и все это делалось преднамеренно… Если бы Сталин оставался нормальным в ту пору, то он по-другому отреагировал на это письмо. Одним словом, врачи были арестованы… Видимо, многие члены Президиума ЦК КПСС чувствовали несостоятельность этих обвинений. Но они не обсуждали их, потому что раз про это сказал Сталин, раз он сам „ведет“ этот вопрос, то говорить больше не о чем. Когда же мы сходились не за столом Президиума и обменивались между собой мнениями, то больше всего возмущались письмом, полученным от Конева… Письмо, которое прислал Конев, клеймило не только тех, которые уже были „выявлены“, но толкало Сталина на расширение круга подозреваемых и вообще на недоверие к врачам… Конечно, это произошло в результате болезненного характера человека и некоего „сродства душ“. А у Конева и Сталина действительно имело место частичное сродство душ. Потому-то Конев по сей час переживает, что XX съезд партии осудил злодеяния Сталина, а XXI съезд партии еще „добавил“.
Начались допросы «виновных». Я лично слышал, как Сталин не раз звонил Игнатьеву. Тогда министром госбезопасности был Игнатьев. Я знал его. Это был крайне больной, мягкого характера, вдумчивый, располагающий к себе человек. Я к нему относился очень хорошо… Он (Сталин) требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы…»
Обратите внимание: «Дело врачей-вредителей» Хрущев с именем отца не связывает. Листаем доклад Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева XX съезду КПСС. Выступая 25 февраля 1956 года, партийный лидер подробно остановился и на «Мингрельском», и на «Ленинградском» делах, заметив попутно, что «большинство членов Политбюро того периода не знало всех обстоятельств дела». Вспомнил и о врачах, но виновным в репрессиях против этих людей назвал лишь Сталина. Об отце — ни слова. А вот когда подводил черту под сказанным, довольно тонко переключил внимание аудитории на него:
«В организации различных грязных и позорных дел гнусную роль играл махровый враг нашей партии, агент иностранной разведки Берия, втершийся в доверие к Сталину. Как этот провокатор смог добиться такого положения в партии и государстве, что стал первым заместителем Председателя Совета Министров Советского Союза и членом Политбюро ЦК? Теперь установлено, что этот мерзавец шел вверх по государственной лестнице через множество трупов на каждой ступеньке».
Все, что говорил дальше Первый секретарь ЦК, уже не имело ровным счетом никакого значения: у слушателей отложилось в памяти, что руку ко всем «различным грязным и позорным делам» приложил Берия. И не столь важно, что, кроме ругани в адрес бывшего товарища, не прозвучало ни одного конкретного обвинения. Цель достигнута — кто посмеет уличить во лжи главу государства?
Первое сообщение об аресте «врачей-вредителей» передал 13 января 1953 года ТАСС:
«Некоторое время тому назад органами госбезопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сокращать жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М. С., врач-терапевт; профессор Виноградов В. Н» врач-терапевт; профессор Коган М. Б., врач-терапевт; профессор Коган Б. Б., врач-терапевт; профессор Егоров П. И., врач-терапевт; профессор Фельдман А. И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я. Г., врач-терапевт; профессор Гринпгтейн А. М., врач-невропатолог; Майоров Г. И., врач-терапевт.
Документальными данными, исследованиями, заключениями медицинских экспертов и признаниями арестованных установлено, что преступники, являясь скрытыми врагами народа, осуществляли вредительское лечение больных и подрывали их здоровье…
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А. А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища А. А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А. С. Щербакова, неправильно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим и довели его таким путем до смерти.
Врачи-преступники старались в первую очередь подорвать здоровье советских руководящих военных кадров, вывести их из строя и ослабить оборону страны. Они старались вывести из строя маршала Василевского, маршала Говорова, маршала Конева, генерала армии Штеменко, адмирала Левченко и др. Однако арест расстроил их злодейские планы и преступникам не удалось добиться своей цели.
Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей науки, состояли в наемных агентах у иностранной разведки. Большинство участников террористической группы (Вовси, Коган, Фельдман, Гринштейн, Этингер и чр.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой якобы для оказания международной помощи евреям в других странах. На самом же деле эта организация проводит под руководством американской разведки широкую шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность в ряде стран, в том числе и в Советском Союзе. Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву «об истреблении руководящих кадров СССР» из США от организации «Джойнт» через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса. Другие участники террористической группы (Виноградов, Коган М. Б., Егоров) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время (ТАСС)».
Люди старшего поколения конечно же помнят атмосферу истерии, создаваемую прессой тех дней. Журнал «Огонек», в частности, писал:
«Неописуемо чудовищны преступления банды врагов народа! Гнев и омерзение охватывают всех честных людей, узнавших о злодеяниях наемных убийц, скрывавшихся под личиной профессоров медицины».
У нас в доме, как и в каждой семье, арест известных врачей конечно же обсуждался. Не стоит говорить, что мой отец не имел к этой подлости ни малейшего отношения. Наше возмущение было связано еще и с тем, что я, скажем, был обязан одному из арестованных врачей жизнью. За несколько лет до войны (мы жили еще в Тбилиси) у меня началось тяжелое осложнение после гриппа. Местные врачи, хорошие специалисты, помочь не смогли. На нашу беду, в эти же дни отцу пришлось уехать по делам в Москву. Звонил домой, разумеется, каждый день, но ничего утешительного мама ему сказать не могла — болезнь прогрессировала.
Не знаю, какой разговор состоялся у отца тогда с Серго Орджоникидзе) но когда тот узнал, что произошло, пообещал помочь. По его просьбе в Тбилиси приехали два замечательных врача — Этингер и Раппопорт. Пробыли Яков Гиляриевич Этингер и его коллега у нас почти две недели, позднее еще около двух месяцев меня долечивали местные врачи. Но жизнью я, безусловно, обязан Этингеру, известному профессору-кардиологу, и Раппопорту. И отец, и мать, вполне понятно) всю жизнь вспоминали этих московских врачей с огромной благодарностью.
Часто бывал у нас в доме профессор Виноградов. Лечащим врачом он не был, но мы с удовольствием общались с этим интересным человеком. Уже после того, как отец прикрыл «Дело врачей», Виноградов и профессор Егоров, руководивший IV управлением Минздрава, рассказывали у нас дома за столом, что в действительности тогда произошло.
— Вы знаете, — говорил профессор Виноградов, — я старый человек, и конечно же физически выдержать все это сил уже не было. Мне пришлось давать им показания, но я давал их только на тех людей, которые умерли еще до моего ареста. Хотя понимал, что могут репрессировать их семьи. Но что оставалось делать? Утешаюсь лишь тем, что таким образом нанес меньше вреда.
Говорили, естественно, и о Этингере, и об остальных врачах, ставших жертвами произвола.
А началось «Дело врачей» действительно с писем Конева и Лидии Тимашук.
Из официальных источников:
Лидия Тимашук. Родилась в 1898 году в Брест-Литовске. В 1918-м поступила на медицинский факультет Самарского университета. С 1926 года — врач Лечебно-санитарного управления Кремля, где проработала до выхода на пенсию в 1964 году. В январе 1953-го Указом Президиума Верховного Совета СССР награждена орденом Ленина «за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц». В апреле того же пятьдесят третьего Указ о награждении Тимашук отменен. Скончалась в 1983 году в возрасте 85 лет.