Мой отец – нарком Берия
Шрифт:
В свое время мне довелось работать, скажем, с Виталием Михайловичем Шабановым. Как и мы, он окончил Военную академию в Ленинграде, работал инженером-испытателем, позднее – моим заместителем. Впоследствии Виталий Михайлович стал лауреатом Ленинской и Государственной премий, генералом армии, заместителем министра обороны СССР.
Любая военная академия тех лет давала способным людям немало. По математике и физике мы проходили полный университетский курс, серьезное внимание уделялось изучению языков, военной техники. Выпускники таких учебных заведений были готовы командовать полками, что уже само по себе говорит об уровне подготовки.
Сам я
– И не раздумывай! – убеждали меня Бодин, Штеменко и Серов. – Иди на разведывательный факультет.
Такой факультет был в Военной академии имени Фрунзе. После его окончания мне предстояло работать в военной разведке, в системе ГРУ – Главном разведывательном управлении Генерального штаба.
Меня же влекла техника. И коль мне не удалось учиться на радиофизическом факультете университета, решил я, стану военным инженером. С детства ведь увлекался радиотехникой.
Отец меня поддержал:
– Языки ты знаешь, специальную подготовку прошел. Ничего нового на разведфакультете не узнаешь, а техника – это твое.
Радиолокационного отделения в то время еще не было, и я начал учебу на факультете радиосвязи. Уже позднее мы начали изучать радиолокацию.
Военные знают, что учеба в академии или военном училище предполагает непременную стажировку в войсках. В условиях же военного времени нас ждала фронтовая стажировка. Летом сорок четвертого всех нас, слушателей Ленинградской электротехнической академии, направили на фронт в распоряжение армейских групп. Нам предстояла стажировка в подразделениях связи батальонов, полков, дивизий, армий. Но судьба распорядилась иначе. Некоторым из нас довелось оказаться за линией фронта. А дело было так. В Словакии возникла чрезвычайная ситуация. Как и в Варшаве, англичане устроили там восстание. Цель – все та же: освободительное движение, частично находившееся под влиянием англичан, противопоставить наступающим частям Красной Армии. Наши союзники таким образом пытались сделать там то, что не удалось достичь Черчиллю на Тегеранской конференции – отрезать нас от стран Восточной Европы. Предполагалось, что с помощью таких превентивных восстаний удастся ослабить влияние на население частей генерала Л. Свободы, наступавших вместе с нашими войсками, а впоследствии ввести своих людей в правительство.
Какие-то словацкие части входили и в состав вермахта, но это были охранные, вспомогательные подразделения. Скажем, к боевой авиации немцы их не допускали, и словаки летали на транспортных машинах. Вспомнил об этом вот почему. Когда наша группа базировалась во Львове, а прошло всего несколько дней после освобождения города, на местный аэродром без предупреждения приземлилась целая словацкая авиадивизия. К счастью, ни одна машина от нашей противовоздушной обороны не пострадала. Уже тогда мы поняли, как относятся словаки к Красной Армии. Наши симпатии к ним возросли еще больше, когда мы оказались на их земле.
Наши части еще даже не приступили к штурму карпатских перевалов, а Словацкое восстание началось. Для его подавления немцы подготовили несколько дивизий, в том числе две танковые, и начали сжимать кольцо. Надо было спасать этих людей. В одну из групп, предназначенных для заброски в тыл врага, был направлен и я, тогда капитан.
Народ у нас подобрался серьезный. Все имели достаточный опыт прыжков с парашютом, прошли специальную подготовку, большинство уже успело поработать в глубоком немецком тылу. Кроме спасения людей, этим специальным диверсионным группам предстояло захватить и удерживать карпатские перевалы, помогая нашим частям.
Кроме операторов, двух солдат, физически очень крепких ребят, в нашу группу включили, например, двух офицеров-пограничников. Оба – майоры. Отлично владели любым оружием, приемами рукопашного боя.
Меня назначили начальником радиостанции, которая должна была поддерживать постоянную связь с Генеральным штабом и с остальными группами, заброшенными в Словакию. Командовал нами Генеральный штаб, а готовило заброску Разведывательное управление НКВД. Сегодня мало кто знает, что Комиссариат внутренних дел занимался такими вещами. А ведь и партизанское движение разворачивалось при активном участии этого ведомства. С самого начала всенародной борьбы в тылу врага для организации партизанских отрядов направлялись за линию фронта тысячи офицеров НКВД, людей подготовленных во всех отношениях.
Вылетали мы со Львовского аэродрома на «Дугласе». У нас этот самолет известен как Ли-2, и в войну именно он был основной транспортной машиной. Делали их у нас по американской лицензии. На Западе же этот самолет знают как Си-47.
С этой машины нам и пришлось десантироваться. Приземлились довольно удачно. Во всяком случае, рассеяло нас не очень сильно – собрались уже минут через сорок. Вскоре вышли в условленную точку и встретились с советским воинским подразделением. В отличие от нас, оно действовало в Словакии под видом партизанского отряда, и военную форму, естественно, его бойцы не носили.
Сразу же вышли на связь с Москвой. Генеральный штаб приказал нам войти в оперативную связь с остальными группами, заброшенными в Словакию, и регулярно информировать об обстановке.
По тем временам мы имели очень мощную радиостанцию. В разобранном виде она весила около ста килограммов, не считая источников питания. Когда прыгали с парашютом, мы этот вес распределили на всех. Обычно в фильмах о разведчиках, работающих в тылу врага, показывают портативные радиостанции. В действительности было не всегда так. Все зависит от тех задач, которые решает группа.
Две недели передвигались мы по Карпатскому хребту, поддерживая связь с Москвой. За это время нашим отрядам удалось захватить несколько площадок в долине и принять 30–40 самолетов.
Передовые подразделения несколько раз вступали в соприкосновение с противником, но нам участвовать в таких боях не пришлось. Наша радиостанция была центральной и охранялась хорошо. Мы должны были оставаться в Словакии до прорыва наших частей, но обстановка изменилась. Вся территория, занятая повстанцами, была взята в двойное кольцо окружения, и поступил приказ основным частям прорываться с боями, а командование словаков вывозить самолетами. Нашу группу забрала одна из последних машин. К тому времени немецкие части уже захватили весь плацдарм.
Мы сели южнее Львова и оказались в городе позднее наших товарищей, прикомандированных с радиостанцией к словацкому подразделению. Прорываясь к нашим частям, они уничтожили и тяжелое вооружение, и радиостанцию.
Участвовать в бою, рассказывали, им пришлось всего лишь раз, когда вырывались из окружения. По-настоящему же немцы на том участке кольцо еще не успели замкнуть, чем и воспользовался отряд. Своим спасением наши товарищи были обязаны осведомителям, находившимся в немецких частях.