Мой ответ - нет
Шрифт:
Широкая лужайка, осененная с одного конца прекрасными старыми деревьями, а с другого — цветниками и кустарниками, делала сад приятным убежищем в это прекрасное летнее утро. Новизна сцены после Вест-Индии, восхитительный ветерок, после ночного дождя, произвели свое веселое влияние даже на угрюмое расположение духа Франсины. Она невольно улыбалась, идя по тропинкам и слыша птиц над своей головой.
Пройдя между деревьями, занимавшими значительное пространство, она вышла на открытую местность и увидела старый пруд, поросший водяными растениями. Капли просачивались из разрушенного фонтана в середине пруда. На дальней его стороне поверх низкой ограды обнаруживался
Подняв глаза, Франсина вздрогнула. Она увидела у окна человека.
— Когда вы кончите рассматривать этот рисунок, — сказал он спокойно, — потрудитесь отдать его мне.
Он был высок, худощав и черноволос. Его прекрасно очерченное умное лицо — нижняя часть которого была закрыта кудрявой черной бородой — было бы красиво, если бы не глубокие борозды, преждевременно проведенные между бровями и углами рта. Точно таким же образом какая-то насмешливость портила привлекательность его утонченного и кроткого обращения. Только дети и собаки ценили его достоинства, не примечая недостатков, уменьшавших благоприятное впечатление, которое он производил на мужчин и женщин. Одевался он опрятно, но сюртук был дурно сшит, а живописная пуховая шляпа была слишком стара, словом, все хорошее в нем портилось чем-нибудь.
Франсина подала ему эскиз в окно, не зная, в шутку или серьезно были сказаны эти слова.
— Я позволила себе дотронуться до вашего рисунка, только потому что он находился в опасности, — сказала она.
— В какой опасности?
— Если бы я не подняла его вовремя, он упал бы в воду.
— А как вы думаете, стоило ли его поднимать?
Сделав этот вопрос, он посмотрел сперва на эскиз, потом на вид, который он представлял, потом опять на эскиз. Углы его рта поднялись кверху с юмористическим выражением презрения.
— Госпожа природа, — сказал он, — прошу у вас прощения.
С этими словами он спокойно разорвал свой рисунок на мелкие куски и выбросил их из окна.
— Какая жалость! — сказала Франсина.
Он вышел к ней.
— Почему жалость?
— Такой хорошенький рисунок.
— Рисунок был нехорош.
— Вы не очень вежливы, сэр.
Он посмотрел на нее — и вздохнул, как бы сожалея, что такая молодая женщина так обидчива.
— Скажите прямо, мисс, что я оскорбил самое главное чувство в вашей натуре — чувство самоуважения. Вам неприятно, что вам сказали, даже косвенно, что вы ничего не понимаете в искусстве. В нынешнее время все знают всё и все-таки думают, что не стоит знать ничего. Но остерегайтесь принимать равнодушный вид, который есть не что иное, как прикрытая самонадеянность. Главная страсть цивилизованного человечества — высокомерие. Вы можете дразнить и поносить вашего самого дорогого друга всячески, и он вам простит. Но взъерошьте гладкую поверхность самонадеянности вашего друга — и между вами на всю жизнь водворится холодность. Извините, что я вас угощаю своей мишурной опытностью, остроумный разговор такого рода — вид моей самонадеянности. Не могу ли я быть вам полезен в чем-нибудь другом? Не отыскиваете ли вы одну из наших девиц?
Франсина невольно заинтересовалась им, когда он сказал «наших девиц». Она спросила не принадлежит ли он к школе.
Углы его рта опять поднялись кверху.
— Я один из учителей, — сказал он. — А вы тоже принадлежите к школе?
Франсина наклонила голову с важностью снисхождения, намереваясь этим держать его на приличной дистанции. Он, напротив, из любопытства позволил себе еще один вопрос:
— Не имеете ли вы несчастье сделаться одной из моих учениц?
— Я не знаю, кто вы.
— Вы узнаете не больше, когда я вам скажу. Меня зовут Албан Моррис.
Франсина поправилась.
— Я хочу сказать, что я не знаю, чему вы учите.
Албан Моррис указал на лоскутки своего эскиза.
— Я — дурной художник, — сказал он. — Некоторые дурные художники становятся членами Королевской Академии. Некоторые начинают пить. Некоторые получают пенсию. А некоторые — я принадлежу к их числу — находят пристанище в школах. За рисование в этой школе платят особо. Хотите послушать моего совета? Поберегите карман вашего доброго отца, и скажите, что вы не желаете учиться рисовать.
Он сказал это так серьезно, что Франсина расхохоталась.
— Какой вы странный человек, — сказала она.
— Опять ошиблись, мисс. Я несчастный человек.
Борозды на его лице сделались глубже. Юмор исчез из его глаз. Он повернулся к беседке и взял с подоконника трубку и кисет.
— Я потерял единственного друга в прошлом году, — сказал он. — После смерти моей собаки, у меня остался один товарищ — моя трубка. Конечно, я не имею права наслаждаться ее обществом в присутствии дам. Они имеют свой особенный взгляд на запахи. Их платья и письма пропитаны зловонным выделением кабарги. Чисто растительный запах табака для них нестерпим. Позвольте мне уйти и поблагодарить вас за хлопоты спасения моего рисунка.
Равнодушный тон, которым он выразил свою признательность, уколол Франсину.
— Я ошиблась, похвалив ваш рисунок, — сказала она, — ошиблась, сочтя вас странным человеком. Не ошибусь ли я и в третий раз, сказав, что вы ненавидите женщин?
— С сожалением должен сказать, что вы правы, — серьезно ответил Албан Моррис.
— Неужели нет даже ни одного исключения?
Как только она произнесла эти слова, она увидела, что задела какую-то тайную, чувствительную в нем струну. Его черные брови нахмурились, он взглянул на нее с сердитым изумлением. Это прошло в одно мгновение. Албан Моррис приподнял свою поношенную шляпу и поклонился.
— Во мне еще осталось больное место, — сказал он, — и вы невинно затронули его. Прощайте.
Прежде чем она успела заговорить, он отвернулся.
Глава V
Открытие в саду
Мисс де Сор повернула назад.
Разговор с учителем рисования помог ей провести время. Франсина решила, что он «немножко помешан».
Дойдя до лужайки, она увидела Эмили, ходившую взад и вперед, в глубокой задумчивости.
— Вы кажется не в духе, — окликнула Франсина царицу. — Неужели вам жаль оставить школу?
— Вы не ошиблись, — ответила та. — Школа сделала перемену в моей жизни и помогла мне перенести потерю моего отца. Если вы хотите знать, о чем я думаю теперь, я скажу вам, что я думаю о моей тетке. Она не ответила на мое последнее письмо — и я начинаю бояться, не больна ли она. Вот причина, если вы находите меня не в духе.
— Мне очень жаль, — сказала Франсина.
— Почему? Вы не знаете моей тетки, а меня узнали только со вчерашнего дня. Почему вам жаль?