Мой папа – Дед Мороз
Шрифт:
– Если только не слишком крепкий – боюсь, не усну.
Левин кивнул:
– Хорошо. Здесь сушеные фиги. Можно Эльфа угостить?
– Угощайте. Сухофрукты еще никому не навредили, а вот все остальное – зря вы, Илья Савельич. Ужин ведь был совсем недавно.
– Тогда я без фанатизма, – усмехнулся мужчина, – что ж вы стоите? Присаживайтесь!
Глава 5
Наде не спалось. И дело тут было совершенно не в кофе с кориандром, хотя она и выпила его аж две чашки. Дело было со-о-овсем в другом… В нервном возбуждении, которое ее накрыло, стоило
Черт, это ведь даже свиданием вряд ли можно было назвать. Их тихий вечер в полутемной гостиной. Очевидно, Наде не следовало торопиться с выводами, а тем более строить какие-то далеко идущие планы. Это была просто искра, проскочившая между двумя одинокими людьми, но даже она не означала, что в будущем между ними что-то возможно. Надя понимала это, но все равно не могла… не могла не думать. Она прислушивалась к своим чувствам, перебирала в памяти каждое произнесённое им слово и каждый жест… И если в их первую встречу в лифте Надя не почувствовала какого-то дикого притяжения, по большому счету – Левин был вообще не в ее вкусе, то теперь она отчетливо понимала, что это именно тот человек, который в самом деле достоин ее внимания.
Надя перевернулась на бок, еще раз зачем-то потрогала лобик сына, который не давал ей абсолютно никаких поводов думать, что с ним что-то не так, и, закрыв глаза, мысленно перенеслась в сказочный домик Левина.
– Ну, рассказывайте, почему детский онколог? – спросил он, разливая густой тягучий напиток по маленьким чашкам, аналогичным тем, что были у них в номере.
– Не знаю. А почему нет?
– Потому что далеко не самое простое направление, да и вообще… тяжело это, – взмахнул рукой Левин.
– Тяжело. Порой, даже невыносимо. Особенно в государственных больницах, где… Да, что я вам рассказываю? Вы и сами, наверное, в курсе.
Эльф подошел бочком к Левину, взобрался ему на колени и дернул мужчину за бороду. Состроив страшное лицо, тот как пушинку подбросил мальчика к потолку, вызывая тем самым заливистый смех ребенка. Надя боялась, что Эльф будет сторониться мужчин, но пример с Ильи Савельича дал ей надежду, что этого не случится. Все же плохо, когда мальчик воспитывается без отца.
– Вы поэтому ушли из областного центра?
– Не только. Если честно, меня привлекла зарплата. Да и условия труда – не сравнить. Опять же, возможности совершенно другие… И как вишенка – ваша программа для малоимущих. Очень она меня подкупила.
Да, поначалу ее подкупила программа. Но только попивая кофе напротив резвящегося с ее сыном Левина, ей пришла в голову мысль о том, что кто-то ведь эту программу инициировал. Не остался равнодушным к чужому горю, как это делали многие другие. Те, для кого медицина стала еще одной возможностью заработать.
– Как вам пришла в голову эта мысль? – осторожно поинтересовалась она. Левин на секунду задумался, повел широкими плечами:
– Я ведь тоже врач, по крайней мере – был… Видел всякое.
– А почему был? – решилась на вопрос Надя, но отчего-то застеснявшись, тут же пошла на попятный, – то есть, я понимаю, бизнес, наверное, интереснее и…
– Да не в этом дело, – улыбнулся Левин, задумчиво провел по заросшей щеке огромной ладонью, – у меня диагностировали артрит. Оперировать я уже никогда не смогу, а без этого… ну, что я за врач?
Надя сглотнула. Внутри поселилось острое чувство несправедливости. Так не должно было быть. Почему судьба выкидывает подобные фортели? Она могла только догадываться, что чувствует человек, лишившись любимой профессии. Это же настоящая трагедия. Для нее – так точно. Надя и думать не хотела о том, что бы делала, случись с ней такое. А Левин – ничего. Улыбается даже. Все же сильный он мужик. Мощный. Не каждый бы на его месте не сдался.
– Должно быть, это было нелегко.
– Было дело, да что теперь вспоминать?
Взгляд карих глаз снова вернулся к ребенку.
– Так странно. Он мне кого-то так сильно напоминает.
– Правда?
– Может быть, я знаю его отца?
– Эээ… Не думаю. Он живет очень далеко и здесь… нечасто появляется.
И ведь почти не соврала! Закатив глаза, Надя перевернулась на бок. Наверное, Левин понял, что она не слишком хотела обсуждать эту тему, потому что практически без всякого перехода стал расспрашивать ее о студенческих годах, о знакомых преподавателях, да и сам поделился с ней несколькими смешными случаями из студенческих лет, над которыми они потом долго хохотали.
– Как-то раз заболел мой друг детства Алька Розенфельд. Заболел и заболел. Уколы ему прописали, а меня попросили сделать. Ну, мне не трудно для друга. Хороший Алька мужик, только женился рано и с тещей жил. В общем, нечасто мы в то время виделись. Прихожу я, значит, к нему в назначенное время, ни спирта, ни ваты, конечно, с собой взять не удосужился. Дверь открывает Алькина жена, я ей, не будь дураком, и говорю: «Привет, Динка! Я к твоему мужу! Жопу есть чем смазать?» А в это время в кухне теща, оказывается, была. Ну и подумала… сама понимаешь, – рассмеялся Левин, покачивая головой. И это было действительно смешно, а она тысячу лет не смеялась, и вообще… Этот его плавный переход на «ты». Надя не могла о нем не думать. И как тут уснуть?
Ночь была долгая и бессонная. Она еле дождалась утра! Вскочила. До самого обеда для Эльфа была заказана няня, потому что их культурная программа сразу после завтрака предполагала тимбилдинг. А после обеда – свободное время и, собственно, сам банкет.
Надя быстро привела себя в порядок, надела наряд, в котором Левин ее уже видел, костеря себя, что не купила что-нибудь поприличнее. Эльф спал мертвым сном, видимо, утомленный вчерашней прогулкой и новыми впечатлениями, поэтому Надя старалась слишком не шуметь. Ненадолго застыла у зеркала с занесенной тушью для ресниц. Нужно ли наносить макияж, если впереди её ждут соревнования?! Поколебавшись еще мгновение, Надя все же прокрасила ресницы несколькими ювелирно отточенными движениями. Вскорости пришла новая няня для Эльфа, и ей таки пришлось разбудить сына, чтобы он не испугался, обнаружив возле себя незнакомого человека.