Мой парень - псих (Серебристый луч надежды)
Шрифт:
— Что это? — спрашиваю.
— Слушай сюда! — говорит Джейк.
Он садится за пианино, поднимает крышку и начинает играть. К своему удивлению, я даже узнаю мелодию: «Вперед, орлы, вперед». Играет он не очень искусно — просто исполняет последовательность аккордов, но это совершенно точно гимн «Иглз». Он запевает, и я подхватываю, а потом мы скандируем название команды, изображая собой каждую букву, и Джейк рассказывает, что уже три года помаленьку учится играть на пианино. Он исполняет еще одну мелодию, совсем непохожую на футбольный гимн. Музыка мне знакома; она удивительно мягкая, будто котенок гуляет в высокой траве. Никогда бы не подумал, что Джейк может сотворить что-то настолько красивое. Даже слезы наворачиваются, когда я гляжу, как он играет: закрыв глаза, то подаваясь всем
Когда брат заканчивает, я громко хлопаю в ладоши и спрашиваю, что это за мелодия.
— «Патетическая». Соната для фортепиано номер восемь. Бетховен. Это из второй части. Адажио кантабиле, — объясняет Джейк. — Тебе понравилось?
— Очень. — Сказать по правде, я просто поражен. — Где ты выучился играть?
— Когда Кейтлин переехала ко мне, она привезла свое пианино, ну и с тех пор понемногу учила меня музыке.
У меня голова идет кругом: я никогда не слышал ни о какой Кейтлин, а брат, кажется, только что сказал, что она живет тут с ним, — то есть у моего брата есть серьезные отношения, а я про них ни сном ни духом. Как-то это неправильно. Братья должны знать о личной жизни друг друга. Наконец я выдавливаю из себя:
— Кейтлин?
Брат ведет меня в спальню, где стоит огромная деревянная кровать с балдахином; по обеим сторонам, словно стражники, высятся два шкафа в том же стиле. Джейк берет с тумбочки черно-белую фотографию в рамке и протягивает мне. На фото мой брат прижался щекой к щеке красивой женщины. У нее короткие белокурые волосы, остриженные почти по-мужски, а лицо очень тонкое и изящное, но привлекательное. Она в белом платье, а Джейк — в смокинге.
— Это Кейтлин, — говорит Джейк. — Она иногда играет в Филадельфийском симфоническом оркестре и много записывается в Нью-Иорк-Сити. Она классический пианист.
— Почему я раньше ничего не слышал о Кейтлин?
Джейк забирает у меня фотографию и ставит обратно на тумбочку. Мы возвращаемся в гостиную и садимся на кожаный диван.
— Я знал, что ты был очень подавлен из-за Никки, поэтому не хотел тебе говорить, что я… ну, что я женат, и притом счастливо.
Женат?! Меня словно накрывает гигантской волной и пот прошибает.
— Мама пыталась добиться для тебя разрешения приехать на свадьбу, но ты как раз тогда попал в то балтиморское заведение, и доктора не отпустили. Мама не хотела, чтобы я рассказывал тебе о Кейтлин, вот я и молчал поначалу, но ты же мой брат, и, раз ты теперь снова дома, я хочу, чтобы ты был в курсе моей жизни, а Кейтлин — это лучшее, что в ней есть. Я ей все про тебя рассказал, и, если хочешь, можешь встретиться с ней сегодня. Утром я попросил ее уйти, чтобы сообщить тебе все эти новости в спокойной обстановке, но я могу сейчас ей позвонить, и мы пообедаем все вместе, а потом пойдем на стадион. Ну что, хочешь познакомиться с моей женой?
В следующий миг я уже сижу в маленьком модном кафе недалеко от Саут-стрит, напротив красивой женщины, которая держит под столом руку моего брата и неустанно мне улыбается. Разговор ведут только Джейк и Кейтлин, и я чувствую себя так же, как в компании Ронни и Вероники. Джейк отвечает на большинство вопросов из тех, что задает мне Кейтлин, а я в основном молчу. Ни словечка о Никки, или о моем пребывании в психушке, или о том, как это странно, что Кейтлин уже несколько лет замужем за моим братом, а я никогда ее не видел. Когда к нам подходит официант, заявляю, что не голоден, потому что денег у меня с собой мало — всего десять долларов, которые мама дала мне на метро, и пять я уже потратил, чтобы добраться сюда. Однако мой брат заказывает еду на всех и говорит, что угощает. Это очень мило с его стороны. Мы едим замысловатые сэндвичи с ветчиной и чем-то вроде пасты из вяленых помидоров, а потом я спрашиваю Кейтлин, хорошо ли прошла церемония.
— Какая церемония?
Я замечаю взгляд, который она бросает на белый шрамик над моей правой бровью.
— Ваша свадебная церемония.
— Ах, церемония. — Она
— А как долго вы женаты?
От меня не ускользает взгляд, который Джейк кидает на свою жену.
— Уже какое-то время.
Ее ответ приводит меня в исступление: всем присутствующим, по всей видимости, известно, что я совершенно не помню последние пару лет, а кроме того, уж Кейтлин-то точно знает, сколько времени она провела замужем за моим братом, ведь она женщина. Ясно как день, она пытается уберечь меня от чего-то своей уклончивостью. От этой догадки мне становится тошно, хоть я и понимаю, что Кейтлин руководствуется наилучшими намерениями, стараясь проявить доброту.
Джейк расплачивается, и мы провожаем Кейтлин к их дому. У парадной двери брат целует жену; видно, что он ее очень любит. А затем Кейтлин вдруг целует меня, прямо в щеку.
— Я рада, Пэт, что мы наконец познакомились. Надеюсь, мы станем хорошими друзьями.
Ее лицо находится всего в нескольких дюймах от моего. Я киваю, потому что не знаю, что еще сказать, а потом Кейтлин вдруг восклицает:
— Вперед, Бейкер!
— Баскетт, глупышка, — смеется Джейк.
Кейтлин краснеет, и они снова целуются.
Джейк подзывает такси и велит ехать к муниципалитету.
В машине я признаюсь брату, что при себе почти нет денег, но он отвечает, что мне не придется ни за что платить, пока я с ним. Это очень великодушно, но от его слов мне почему-то становится неловко.
Спустившись в метро у здания муниципалитета, покупаем билеты, проходим через турникет и ждем поезд, который увезет нас на юг по оранжевой ветке.
Несмотря на то, что еще только полвторого дня и до матча целых семь часов, несмотря на то, что сегодня понедельник — рабочий день как-никак, — на платформе много людей в футболках «Иглз». И тут я вдруг понимаю, что Джейк не на работе, более того — что я вообще не знаю, чем Джейк зарабатывает на жизнь, и эта мысль приводит меня в смятение. С усилием припоминаю, что в колледже брат учился предпринимательскому делу, но чем он занимается, я совершенно не помню — приходится спросить его самого.
— Я трейдер.
— Это как?
— Играю на бирже.
— Понятно, — говорю. — А работаешь-то на кого?
— Сам на себя.
— В смысле?
— Я работаю сам на себя и все сделки заключаю через Интернет. У меня свой собственный бизнес.
— Поэтому ты смог так рано освободиться, чтобы встретиться со мной?
— Это именно то, ради чего стоит иметь собственный бизнес.
Я крайне впечатлен тем, что Джейку удается содержать себя и свою жену игрой на бирже, но он не хочет говорить о работе. Видимо, считает, что мне ума не хватит вникнуть в то, чем он занимается; брат даже не пытается объяснить тонкости своего дела.
— Ну, как тебе Кейтлин? — интересуется он.
Но в этот момент приходит поезд, и я не успеваю ответить, потому что мы заходим в вагон вместе с толпой других болельщиков.
— Как тебе Кейтлин? — повторяет Джейк после того, как мы садимся и поезд трогается.
— Она замечательная. — Я стараюсь не смотреть брату в глаза.
— Ты злишься, что я не сообщил тебе о ней сразу.
— Вовсе нет.
Хочется рассказать ему про то, как Тиффани преследует меня на пробежках, про коробку с надписью «Пэт», про то, что мама по-прежнему не желает заниматься домашним хозяйством, в раковине копится немытая посуда, а папины рубашки из белых стали розовыми после того, как он их постирал, про то, что психотерапевт советует мне не вмешиваться в семейные проблемы родителей, а сосредоточиться на собственном душевном здоровье — но как, если родители спят в разных комнатах, папа постоянно велит мне прибраться, а мама призывает разводить в доме грязь, — про то, что мне и так трудно сдерживаться, а тут еще выясняется, что мой брат играет на пианино, торгует на бирже и живет с прекрасной женщиной-музыкантом, а я пропустил его грандиозную свадьбу, и это значит, что я никогда не увижу, как мой брат женится, хотя очень бы этого хотел, потому что люблю Джейка. Однако ничего этого я не говорю.