Мой плохой босс
Шрифт:
Мадама — это я. Моя кличка в нашей долбанутой конторе. Наверное, если бы меньше дрочила этих ленивых ублюдков — была бы кличка повежливее. Вот только меньше всего меня волнует чья-то там обиженная душонка.
— Ирина Александровна, улыбнитесь, будете звездой ютуба, — нагло орет мудак №2.
— Ну, же, Петр, зачем так орать, — подает голос замгенерального, наш драгоценный Игнат Николаевич, а затем, добавив в голос эротичности добавляет: — Ирочка, вы тут не замерзли? Антон Викторович сказал, что вы тут скучаете в одиночестве. Просил его для вас скрасить.
И только сейчас до меня доходит, что это все происходит на самом деле.
И я сижу перед толпой пьяных мужиков.
Почти голая.
Скрасить мое одиночество попросил, значит? Надо же, какой заботливый у меня босс!
Глава 3. Антон
Чтобы не упустить ни секунды спектакля, мне приходится переехать к барной стойке. И тут, с еще одной порцией виски, насладиться зрелищем.
Ну, а что, я, в конце концов, заслужил это веселье.
Парни, столпившиеся у дверей вип-кабинета, гогочут, посвистывают.
Госпожа синий чулок явно пришлась им по вкусу. Какой непривередливый у них однако вкус. Я не завидую — делать мне больше нехер.
Стыдно ли мне? Нет, мне не стыдно. Пусть это будет ей уроком. Пусть сейчас она напугается и прикусит свой наглый язычок, спрячет голову в трусы и больше никогда не будет смотреть в сторону тех мужчин, которые ей не по зубам.
Ничего серьезного ей парни все равно не сделают, вряд ли хоть кто-то из них хочет сесть, а сейчас в ресторане много свидетелей. Да и сомневаюсь я, что кто-то заинтересуется сиськами Хмельницкой на серьезных щщах.
Правда, я отдаю отчет — вероятнее всего, в понедельник я буду подписывать её заявление об уходе. Ну и черт с ней, рынок труда полон безработных главных бухгалтеров. У меня даже есть на примете пара знакомых, с отличными рекомендациями.
Ну и хрен бы с ней, я её держать не буду. Уволю, в понедельник же и уволю, и пусть катится куда-нибудь к боссу своего унылого уровня. А если она попросит прощения за свою наглость — я даже не заставлю её отрабатывать две недели позора. Может быть. Интересно, много ли фоток парни сделают? И как долго оно будет летать по рабочим чатам в качестве страшилки?
А если будешь плохо работать, придет госпожа главный бухгалтер и тебя трахнет. Смотри, какая у неё унылая задница!
Ребята у вип-кабинета оживляются, там явно происходит какая-то движуха.
Кажется, Хмельницкая прорывается с боем. В чем мать родила, точнее в чем ожидала меня. То есть в одном белье. Пока его мне не очень видно. Хотя, не очень-то и хотелось.
Ирину зажимают в дверях курьер и Игнат. Мой зам прихватывает госпожу главную бухгалтершу за задницу. Виталик — за грудь, кажется, даже зажимает между пальцами соски. Виталик, окстись, за что ты лапаешь? И как только рука поднимается? Или что, думаешь, она тебе премию за такое лишнюю выпишет? Ну-ну. Ты посмотри, на какие подвиги некоторые ради денег идут.
Я вот не знаю, сколько мне нужно приплатить, чтобы я даже на аналогичный подвиг пошел.
Охает и сгибается пополам Игнат — ему мегера всаживает кулаком в живот. С размаху. Ну, что ж, это ему наказание за тот фант, пожалуй. Гена валит все на него. Так что так ему и надо.
Вскрикивает и Виталик — курьеру настолько глубоко вгоняют каблук в ногу, что мне аж дистанционно больно. Ну, хоть не в пах, скажи спасибо, Виталик.
— Ну, и кто следующий хочет сесть за домогательство? — Ирина рычит, яростно, и от этого её рыка даже мужики шарахаются. Ну вот. И как хотеть вот такое? У меня вот лично бы уже от этого упал бы. Терпеть не могу скандальных баб.
— Дебилов нет? Ну надо же, вот это действительно откровение! — ядовито сплевывает Ирина, и уже без препятствий шагает в зал. Кажется, даже не замечая, что на ней из одежды только трусы и чулки, а лифчик после пальцев Виталика — немного сбился, и из-под кружева выглядывает розовый сосок.
Сосок. Сквозь кружево. Я почти ослеп.
Ирина подходит ко мне, замирает в двух шагах, даже не обращая внимания на то, что на неё, почти голую, оборачиваются её же коллеги. Судя по её лицу — она и без трусов могла бы пройтись.
А я — пытаюсь наладить собственное дыхание, потому что виски у меня совершенно не тем горлом пошло.
Ох…
Оказывается, под скафандром главной бухгалтерши скрывалась очень-очень горячая девочка…
Фееричнее открытия эта ночь для меня не могла приготовить. Никогда не верил дебильным киношкам, в которым одним переодеванием делали из чучела секс-бомбу.
В этом конкретном случае обошлось одним раздеванием.
Я её жутко состарил, кстати, вот сейчас, без очков, с распущенными волосами и без мешка, скрывающего фигуру, становится очевидно, что она совсем молодая. Лет двадцать семь, не больше.
А грудь у неё весьма аппетитная, кстати… Оказывается, и двоечка может заставлять истекать слюной. Понятно, почему не смог удержаться Виталик. Не понятно, почему мне теперь хочется ему вырвать руки из плеч. С корнем.
Грудь грудью, но и все остальное у Ирины — очень даже… Можно захлебнуться слюной, нечаянно.
Подтянутая задница, длинные ноги в темных чулках.
Чулки!
Вот уж чего я точно не ожидал увидеть на нашей Мисс Просроченная Девственность, так это чулки.
Мне казалось, что Ирина под своими штанами носит одни только панталоны, бабушкины, по колено, в розовый цветочек. А вот надо же, какая красота, оказывается, у меня под носом бегала, прятала под штанами проститутку.
И вот от этого я отказался.
Знал бы — может, и подумал бы, стоит ли затевать всю эту хрень.
Но сейчас — не время для сожалений. Сейчас — время пожинать. И я в самом деле жду. Жду своей победы. Когда же наша Ирочка покраснеет, спохватится, что так опозорилась на всю фирму, расплачется и убежит.
А она же смотрит на меня с кипучей яростью и бесит меня тем, что не сдается.
Я ей насмешливо улыбаюсь, салютую стаканом с виски, глотаю его.
За твои сиськи, дорогая! И за то, что они у тебя есть, и за то, что такие красивые.