Мой плохой
Шрифт:
– Я люблю тебя, – прошептала.
– И я тебя, родная.
Горячая ладонь сдавила её шею до легкой боли, а губы снова накрыл страстный поцелуй. Другой рукой мужчина продолжал ласкать Настю снизу, нежно, но очень настойчиво, доставляя острое удовольствие. Оргазм наступил быстро и был очень сильным. Настя выгнула спину, запрокинула голову назад и громко застонала.
– Хорошо? – тихо спросил он, ткнувшись губами в её подбородок.
– Да… – выдохнула она. – Боже… Да!
Он взял её за волосы и снова поцеловал в губы, глубоко, неистово.
–
– Сейчас…
Он не стал заморачиваться, быстро разрезал все веревки ножом. Настя подскочила на ноги, упала в его объятия. Жадно обнимала, прижимала к себе, впивалась пальцами в него так, будто не видела целую жизнь, обезумела от тоски, а теперь невыносимо хотела быть ближе, почувствовать его всего, ощутить в себе…
– Хочу тебя…
Он сжимал её так же крепко, снова держал за волосы, запрокинул голову, посмотрел в глаза:
– Поехали домой.
– Поехали скорее…
Дальше всё было как в тумане. Как они добрались до автомобиля, Настя вообще плохо помнила – в голове так и плыло от не проходящего ни на секунду возбуждения. Кажется, Саша стянул с себя кофту, чтобы накинуть ей на плечи. Вытирал влажными салфетками грим с её лица, приглаживал волосы... А после агрессивно вёл машину и крепко сжимал Настину ладонь, переплетая пальцы. Девушка наслаждалась этим, откинувшись на спинку своего сидения, не думая ни о чем.
На каждом светофоре они целовались. Если это можно было назвать поцелуями. Здесь больше подходило выражение «трахал языком в рот», которое Настя однажды где-то слышала и еще усмехнулась тогда, но теперь подобное уже не казалось ей смешным, наоборот, самым правильным и уместным.
Наконец, добравшись до дома, где они временно проживали, Саша подхватил Настю на руки и сразу понёс в спальню. Едва переступив порог, поставил на ноги и буквально сорвал с девушки свою кофту. Несчастной, и без того пострадавшей блузке досталось еще больше. Мужчина разорвал её окончательно, отшвырнув в сторону. После стянул с Насти брюки, вслед за ним избавил от белья, ни на минуту не прекращая при этом целовать и одновременно подталкивая к кровати. Как попало стаскивал и свою одежду. Настя безотчетно ему помогала.
– Саша, Саша, пожалуйста… – нетерпеливо зашептала она, когда он резко опрокинул её на спину, развёл ноги в стороны и навалился сверху, обеими руками сдавливая до легкой боли обнаженную грудь. – Ай!
– Прости, – выдохнул он, тут же разжимая пальцы и покрывая поцелуями чувствительную кожу груди. – Я помню, надо нежно… Просто крышу от тебя сносит, родная…
Его губы захватили твёрдый сосок, рука накрыла промежность, лаская, доводя до сладкой дрожи, хоть там и без того уже давно всё пульсировало… Насте отчаянно хотелось большего. Она откинулась назад и застонала.
– Пожалуйста… Саша… – шептала, как безумная. – Боже… Пожалуйста…
И наконец почувствовала, как в её вход упёрся его каменный член. Без защиты. Девушка невольно улыбнулась. Прерывисто вдохнула и задержала дыхание, когда Саша надавил и сильным толчком вошел в неё до отказа.
Из
53
Карим полусидел-полулежал на диване в гостиной, водрузив себе на колени ноутбук, и курил. За открытым нараспашку окном чернела ночь. Доносился шум дождя и редкие звуки шин проезжающих где-то вдалеке автомобилей. Комнату заполнял свежий прохладный воздух, перебивая терпкий табачный дым тлеющей сигареты.
Скользя сосредоточенным взглядом по монитору, мужчина периодически обновлял страницу, но на экране упрямо ничего не менялось. И это заставляло Сашу нервничать всё сильнее.
Сутки, отведенные Настиному мужу на перевод бабла, истекали ровно через два часа, а счета по-прежнему были пусты. Что было плохо. Очень плохо.
Не то, чтобы Саше не хотелось переломать кости этому ублюдку за Настю. Хотелось, и даже очень. Аренда того дома с подвалом на отшибе, что так удачно нашел Серега, была проплачена до конца месяца именно с этой целью. Туда Карим и собирался привезти Березуцкого для беседы по душам в случае, если тот не поведется на провокацию с записью…
Да только Настя, если узнает об этом, никогда не простит. Он всё же отец её ребёнка. И, как ни паршиво признавать, права она. До гниды Шумилова этому трусливому коррупционеру со всеми его грехами один хрен как до звезды.
Но что же теперь, из-за его никчемной жизни просрать свою? Карим прекрасно понимал, что если не выполнит обещанное Сумранову – это конец. Придётся всю жизнь пахать на него. Или прятаться. А это хуже некуда. Уж лучше сразу сдохнуть. Да и вряд ли получиться прятаться, Сыч Карима сам лично и завалит при таком раскладе.
Вспомнив выражение лица друга, когда рассказал ему об изменениях в плане, Саша невольно усмехнулся. Серёга реально в осадок выпал. Как он крыл Сашу матом… Называл конченым придурком, камикадзе, ослом… Оскорбления сыпались из его рта, как из рога изобилия, а Карим ему даже не всёк ни разу, хоть и очень хотелось. Но Сыч по большому счету был прав. Надо быть конченым ослом, чтобы так рисковать.
Да только Кариму позарез нужно, чтобы и волки остались сыты, и овцы целы…
При условии, что овца – действительно овца, и додумается своими зачатками мозгов, что лучше вернуть бабки по-хорошему… Но надежда на это таяла с каждой уходящей минутой.
Позади послышались мягкие шаги, Карим затушил сигарету и обернулся.
Настя проснулась. Спускалась по лестнице босая. Слегка растрепанная, в его футболке. Последние сутки они практически не выбирались из постели, а от одного взгляда на её фигуру член снова ожил в штанах. Такая красивая.