Мой порочный писатель
Шрифт:
Ухмыляясь, я потушил сигарету и неторопливо вернулся в свою душную гримерку. Там меня уже дожидалась Алина. Пришла проверить, готов ли к своему номеру ее цирковой конь. Мой агент – единственная женщина, чье присутствие в своей жизни я могу терпеть.
– Кирилл, ты готов? – спросила она, не отрываясь от экрана своего смартфона.
– Конечно, босс. – Я умышленно сделал ударение на последнем слове.
– Слушай, давай в этот раз без глупостей. Помнишь прошлое интервью на первом канале? Вот так делать не надо! Всем будет лучше, если ты будешь вести себя хорошо. Помнишь, что говорил декан?
– К службе на благо Отечества готов! – я приложил открытую ладонь к виску, будто отдавая честь.
– Это важный шаг в твоей карьере, Кирилл. Признание научным сообществом твоих заслуг на литературном поприще очень важно. Было бы здорово, если бы тебя позвали преподавать в этот университет. Это придаст твоей заднице серьезности. Возможно, твое творчество даже включат в учебную программу. Там, глядишь, и до Букеровской премии недалеко. – Она заговорщически подмигнула мне.
Я знаю, она пытается манипулировать моим писательским эго. Не виню ее. Со мной бывает непросто.
Алина ушла, оставив меня одного. Я последний раз посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся своему отражению, пытаясь запомнить, с какой улыбкой я выгляжу располагающе, а с какой больше напоминаю маньяка на первом свидании с жертвой. Выбрав нечто среднее, вышел на сцену. Пошел себя продавать.
Я уже не первый раз был на сцене, поэтому не чувствовал себя скованно. Я знал, что могу расположить к себе аудиторию, периодически вставляя относительно безобидные шутки в свою лекцию по современной литературе.
Даже не будь я харизматичным, скандально известным автором, бедным студентам все равно было бы интересно. Они так привыкли томиться в душных аудиториях, внемля старым занудным хрычам, бубнящим себе под нос скучный бред о мертвых писателях.
А в моем творчестве жизнь бьет ключом. Пусть и неприглядная, но завораживающая своей откровенностью жизнь. Мое творчество словно проститутка, которая до поры до времени прикидывается девственницей, стыдливо прячется и прикрывается, пока ты не срываешь с нее остатки одежды и не проникаешь в ее плоть, чтобы ощупывать, исследовать этот невыразимый жар, скрытый внутри. Тогда шлюха раскрывается и уже сама начинает умело засасывать тебя.
Тебе одновременно противно и любопытно. Когда любопытство перевешивает, ты уже не можешь оторваться от этой порочной плоти, желая все глубже и глубже проникать в нее, познавать каждый сантиметр кожи, раскрыть каждую тайну.
Однозначно мои книги как ненасытная шлюха: однажды попробовав, уже не хочешь возвращаться к скромным авторам, которые так заводили тебя еще недавно.
Моя лекция подходила к концу. Я отыскал глазами Алину. Она довольно улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ: «Вот видишь, я был хорошим мальчиком, я сдержался», – мысленно сообщил ей.
Закончил я выступление под бурные овации. Встал декан, произнес приторную речь и предложил перейти к «Вопросам и ответам».
Я
– Литературные критики называют вас новатором. Скажите, что вы подразумеваете под жанром «брутальный реализм», изобретение которого вам приписывают журналисты?
– «Брутальный» – от английского слова «brutal», что значит «зверский, жестокий, отвратительный». Мне кажется, слова «брутальный» и «жизнь» – синонимы, так как наша реальность часто ставит нас в коленно-локтевую позу и объезжает до изнеможения и боли в затекших конечностях. Если говорить о реализме, то да, я могу писать лишь о том, что пережил сам. Для меня это единственная реальность.
Паренек сел. Встала девушка и, заливаясь краской, выпалила:
– Ваши романы содержат много жестокости и злости. Вы так видите мир?
– Правда в том, что творчество – это боль. Слова – это боль. Они проникают в тебя и живут своей жизнью, ты просто стараешься не шевелиться, пока они берут контроль над твоей личностью. В итоге уже не ты у руля. Ты – пассажир своего тела, безвольный и обреченный на долгое странствие. Твой корабль несется по волнам слов, а ты только молишься, чтобы он не разбился о скалы.
Следующий вопрос от милашки в третьем ряду:
– Ваш второй роман «Ревность» вышел год назад. Скажите, скоро ли мир увидит вашу новую работу? О чем будет этот роман?
– Я думаю, что очень скоро вы сможете его прочитать. Пока не могу сказать больше. Таинство творчества... – Я многозначительно подмигнул ей.
Милашка села, немного недовольная отсутствием подробностей.
Блондинка из середины зала задала вопрос с места:
– В чем вы черпаете вдохновение?
– В алкоголе и женщинах. Я вдохновляюсь многоликостью жизни. Вдохновение – опасная тварь, которая любит адреналин и дурную компанию.
Я наслаждался, видя, как блондинка смущенно отводит взгляд.
Глава 6. КИРИЛЛ
Парень откуда-то сбоку поднял руку:
– Кто ваш любимый писатель?
– Это все равно что спросить у меломана: «Какая твоя любимая музыка?». Керуак, Миллер, Буковски... Вам огласить весь список?
Он продолжил, явно не удовлетворившись моим ответом:
– Дайте совет начинающим авторам. С чего начать, о чем писать?
– Если вы не знаете, о чем писать, то не могу вам помочь. А совет дам: лучше не пишите. Это может поглотить вас. Если вы еще хотите жить своей жизнью, беззаботной и простой, то не вступайте на этот путь.
Взрослая женщина, видимо преподаватель, тоже решила взять слово:
– Вы признавались, что сами испытали многое из того, через что проходят главные герои ваших романов. Скажите, считаете ли вы, что опыт писательства сродни актерскому опыту? Вы примеряете на себя маски разных людей?
– Актеры ничего не создают, они лишь воплощают в жизнь те образы, которые создали для них писатели. Писатель как Бог, он истинный творец жизни.
Следующий вопрос прозвучал от хмурой брюнетки в середине зала. Она даже не потрудилась встать:
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
