Мой портфель

Жванецкий Михаил Михайлович

– Как, вы еще не знаете? (Щелкнула. Отключилась.)

– Нет, нет. Что случилось? Пожалуйста!

– Уже месяц, как вам поменяли адрес.

– Ой! Ай! За что? Куда бежать? Всему дому поменяли?

Она (щелкнула). – Нет. Только вам.

Он (растерянно). – Что же делать? Я же так жду. А тут приходят письма, повестки на фамилию Крысюк. Куда их пересылать?

– Постойте,

вам что, действительно ничего не говорили?

– Нет.

– Это вам.

– Как?… Я же…

– У вас изменилась фамилия в связи с вводом новой станции. Разве вы не получали открытку?

– Нет… Что же теперь делать? Меня же никто не знает…

– Вас предупредили. Вот у меня список. Против вас стоит птичка: «Предупрежден».

– Нет, нет. Я ничего не получал.

– Значит, получите. (Щелкнула, положила трубку.)

– Девушка…

– Восьмая.

– Мне пятнадцатую, пожалуйста.

– Минутку.

– Простите, милая пятнадцатая, как меня теперь зовут?

– Это Крысюк?

– Д-да…

– Сейчас, сейчас… Семен Эммануилович.

– Так я уже не…

– Нет-нет. Это все осталось. Год рождения – 1926.

– Мне же сорок два…

– Это по-старому. Вам теперь пятьдесят шесть, еврей!

– Опять?!

– Да. Родители – кулаки-землевладельцы.

– Откуда? Что? Какие землевладельцы? Мы из служащих…

– Нет, нет. Это изменено. Вам должны были послать открытку, но я вам могу зачитать, если хотите.

– Да. Да. Обязательно.

– Крысюк Семен Эммануилович, пятьдесят шесть лет, из раскулаченных, продавец.

– Кто?

– Продавец овощного отдела.

– Позвольте. Я врач. С высшим. Первый медицинский в пятьдесят втором году.

– Нет, нет. Это отменено. Вы продавец.

– Где, в каком магазине?

– Вы сейчас без работы. Вы под следствием и дали подписку.

– За что?

– Недовес, обвес. Этого в карточке нет, то ли вы скрывались. Я не поняла. Вам пришлют. Там что-то мелкое. Ну, у вас родственники там…

– Нет у меня там.

– Теперь есть.

– Где?

– В Турции.

– Турки?

– Нет… Сейчас палестинцы. Тут написано, что вы подавали какие-то документы. Что-то просили.

– Что просил?

– Тут не ясно. Вам отказано. И от соседей заявление. Просят вас изолировать.

– Мы же незнакомы. Я их никогда не видел.

– Просьба рассматривается. Скажите спасибо, что у меня время есть. Я не обязана отвечать, я завтра ухожу в декрет, так уж сегодня настроение хорошее!

– Спасибо вам, пятнадцатая, пусть ваш ребенок будет здоров.

– Так что вы сейчас из дому не выходите. Соседи могут

избить вас.

– Ладно. Спасибо. А тут письма, повестки на имя Крысюка, что делать?

– Ну как? Отвечайте. Это вам все!

– Простите, у меня дети есть?

– Сейчас… Маша, посмотри, у Крысюка дети… (Щелкнула.) Минуточку! (Щелкнула.) Двое. Сын восемнадцать и дочь двадцать семь.

– Где они?

– Уехали в прошлом году.

– Они мне пишут?

– Минуточку. (Щелчок.) Им от вашего имени сообщили, что вы скончались.

– А всем, кто меня вспомнит под старой фамилией?…

– Лучше не стоит общаться. У вас и так хватает… Вам еще – курс лечения…

– От чего?

– Здесь сказано – туберкулез.

– Но я здоров.

– Сказано – кашель.

– Возможно.

– Вам тут что-то положено.

– Что?!

– Штраф какой-то.

– Спасибо.

– Да! Вы должны явиться.

– Ну и черт с ним.

– Нет. За деньгами. Перевод был. Но вас не нашли.

– Как – не нашли? Вот же находят все время.

– Вас не нашли и отправили обратно.

– Откуда перевод?

– Не сказано.

– Скажите, девушка, а внешность мне не изменили?

– Вот вы даете. А как же можно внешность изменить? На глупости у меня нет времени. (Щелчок.)

– Так что же мне делать?

(Голос из трубки): – Ждите, ждите, ждите…

Давайте разберемся

Меня возмущают те, кто возмущается.

Меня удивляют те, кто удивляется.

Ибо все претензии к нашей жизни отпадают, если с трудом понять и без труда сформулировать.

Наша жизнь солдатская.

И шутки солдатские.

И товары наши солдатские.

И утварь наша солдатская.

И разговоры наши солдатские.

И стадионы у нас солдатские.

И еда и командиры.

И жалобы наши солдатские и их обсуждения, и развлечения наши и их обсуждения, и намеки наши солдатские, и ответный хохот.

И жены наши солдатки.

И лечение, и похороны после него.

И архитектура наша простая казарменная.

И заборы, и ворота среди них.

И покрашенная трава.

И побеленные колеса.

А начальство наше генералы.

И дома у них генеральские.

И шутки у них генеральские.

И шапки у них генеральские.

И жены, и дети у них генеральские.

И лечение, и похороны после него…

А мода у нас солдатская.

И манера у нас одна на всех.