Мой путь в рай

Волвертон Дэйв

Я был сердит на Мавро. Указал на него.

– Ты... ты гг...говорил нехх...хорошие вещи обо мне. Я сс...лышал, как ты их гг...говорил.

Гарсиа повернулся и сказал:

– Мы не говорили о тебе, дон Анжело. Ты вообразил себе это. Мы говорили о ябадзинах. Перфекто считает, что они следят за нашими разговорами в симуляторах - хотя наши искажающие устройства делают это в реальной жизни невозможным. Но я не согласен: даже если они заранее знают наши планы, это не объясняет их поразительного боевого мастерства. Я как раз говорил, что, только упражняясь

всю жизнь, можно достичь этого.
– Его невинный тон заставлял меня ему поверить.

Я посмотрел на него и смутился. Должно быть, я все-таки ошибся, когда решил, что Мавро говорит обо мне недоброжелательно. Пересек комнату и сел на койку Абрайры. Один из людей Гектора спал на койке, но он прижался к стене, и у меня было достаточно места.

Завала рассмеялся, и все повернулись к нему.

– Ты надо мной смеешься?
– спросил я.
– Издеваешься надо мной?

– Я смеюсь над вами всеми!
– ответил Завала.
– Какие умники! насмехался он.
– Вы удивляетесь, почему самураи бьют вас. Говорите: "Они бьют нас, потому что жульничают. Бьют, потому что они сильнее! Бьют, потому что учатся стрелять, еще когда сосут грудь матери! И говорите эти глупости, будто они имеют значение. Так всегда с вами, умниками: вы считаете, что если говорите о чем-то, значит понимаете. Вы не видите того в ябадзинах, что очевидно: их духи сильнее наших. Они бьют нас силой своих духов.
– Он рассмеялся. Вообще он был очень напряжен и казался самым трезвым в комнате.

– Ага. Я таких встречал, - сказал Гарсиа.
– Ты не веришь в силу разума. Держу пари, твой отец был деревенским колдуном.

– Проиграешь!
– сказал Завала.
– Мой отец был фермером и ничего не понимал в магии.

– Тогда держу другое пари, - сказал Гарсиа.
– Держу пари, что если мы изучим вопрос, найдем причину, почему самураи всегда побеждают нас.

Завала склонил голову набок, почесал затылок серебряным пальцем своей искусственной руки, словно стараясь вспомнить, о чем идет речь.

– Хорошо. На что спорим? На миллион колумбийских песо?

Гарсиа удивленно раскрыл рот. Очевидно, он говорил фигурально и не хотел спорить. Немного подумав, он сказал:

– У тебя есть миллион песо?

Завала кивнул. Миллион песо равен примерно двум тысячам стандартных международных денежных единиц, очень большие деньги для такого крестьянина, как Завала.

– Хорошо, - сказал Гарсиа.
– Тогда я ставлю миллион песо, что мы узнаем, почему они бьют нас.

– Не так быстро.
– Завала улыбался, словно делал очень хитрое предложение. Такую же улыбку я видел на лице человека, владельца господня цыпленка.

– Ты так уверен, что выиграешь. Ты должен дать мне фору.

– Что за фора?

– Я ничего от тебя не хочу, сеньор Гарсиа, - сказал Завала. Он указал на меня пальцем.
– Но если я выиграю, я хочу, чтобы мне заплатил дон Анжело. Мне нужны антибиотики, чтобы убить гниль. Я не стал бы этого говорить, но дон Анжело отказывается дать мне лекарство. Если бы у меня был амиго и он заболел, я ему дал бы лекарства. Но дон Анжело не дает. И никто не дает.

Гарсиа выслушал это обвинение.

– Что скажешь, дон Анжело. Сколько стоят твои антибиотики?

– Примерно пятьдесят тысяч песо.

– Если мы выиграем, я заплачу тебе двести тысяч песо, - предложил Гарсиа.
– Договорились?

Завала не мог выиграть. Я кивнул.

– Мы заключаем пари, Завала, - сказал Гарсиа.
– Но я должен спросить: что значит выиграть это пари?

Завала вздохнул и обвел взглядом комнату. Подобно индейцам чакой в их изолированных деревушках, он не привык к логическому мышлению. Он не сможет сказать, каковы доказательства выигрыша пари.

Заговорил один из людей Гектора, маленького роста, по имени Пио, тот самый, что играл на гитаре.

– Как пп...роверить, чей дух лучше? Мы духов не видим. Духов. Я бы хотел их видеть.

– Но дон занимался морфогенетикой, он знает генетику, - сказал Гарсиа.
– Мы можем попросить его сопоставить генные карты самураев с генными картами химер. Слово Анжело как специалиста убедит тебя, Завала?

Я начал возражать. Не хотел вмешиваться в их спор.

Завала некоторое время смотрел на меня.

– Si. Я поверю слову дона Анжело.

Гарсиа продолжал:

– Хорошо. И мы, вероятно, можем узнать, в каком возрасте самураи начинают тренироваться, верно? И узнаем, больше ли они тренируются, чем мы. Надо найти библиотеку. Есть ли на корабле библиотека?

Мы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Мигель, химера Гарсии, тот самый, с толстой шеей, странно смотрел на меня, его голубые глаза напоминали лед. На его лысой голове блестел пот. Я заметил, что у него небольшие усы фу манчи. И общее впечатление пугающее. Отвратительно.

– Si. Ниже по лестнице есть библиотека, - сказал Завала.

– К тому же медицинские компьютеры располагают хорошими биографиями, - заметил я.
– Может, у них мы узнаем, когда самураи начинают тренироваться.

– Но как мы решим, кто выиграл пари?
– спросил Гарсиа.
– Конечно, ты не думаешь, что самураи на самом деле тренируются всю жизнь, но в каком возрасте они должны начать?

Химера Мигель по-прежнему смотрел на меня. Зрачки его расширились и стали похожи на мексиканские монеты в пять сентаво. Лицо его расслабилось, нижняя челюсть отвисла. Он, казалось, совершенно не замечает происходящего в комнате. Выглядел он очень больным. Отвратительным. Я подумал, что с ним такое. И решил: слишком много выпил.

Завала ненадолго задумался.

– Мальчик становится мужчиной, когда у него отрастают лобковые волосы, верно? Не думаю, чтобы самураи начинали тренироваться до этого.

Гарсиа ответил:

– У одних лобковые волосы вырастают в десять, у других в шестнадцать. Будем щедры, установим срок в пятнадцать лет. Если самураи начинают тренировки раньше этого возраста, ты проиграл.

Завала посмотрел в угол комнаты, ничего не видя. Он, казалось, в трансе, ищет источник духовного знания.