Мой пылкий лорд
Шрифт:
Элис вздрогнула и опустила глаза.
— Я пытаюсь вам помочь.
— Помочь? Вы пытаетесь наложить на меня свою кошачью лапку, но у вас ничего не выйдет. Если вы не можете принимать меня таким, какой я есть, стало быть, мы напрасно теряем время.
— Ах вы, несносный!.. Говорите, что одиноки, но ни за что не желаете выйти из вашего укромного местечка, чтобы быть со мной! А ведь вы вполне могли бы сделать так, если бы попытались!
— Охрана здесь затем, что у меня есть враги. Это еще не значит, что я преступник.
— Враги, способные прибегнуть к насилию? Люсьен фыркнул.
— А вы что
— Вам грозит опасность, Люсьен?
Он тяжело вздохнул, и сердце у него сжалось, когда он увидел, как она побледнела.
— А ваша семья не может вам помочь? Деймиен или Хоксклифф?
— Не нужно бояться, Элис, я в состоянии сам за собой присмотреть — и за вами тоже. Моя семья не имеет к этому никакого отношения. Пожалуйста, сообщите мне остальные ваши требования. Мне не терпится их услышать.
— Я хочу, чтобы завтра ночью вы в последний раз устроили сборище в Гроте, а потом распустили всю компанию. Я не хочу, чтобы эти ужасные люди присутствовали в жизни наших детей, если мы будем вместе. И наконец, я хочу, чтобы вы помирились с Деймиеном. Я знаю, что вы очень переживаете ваше отчуждение.
— Все это очень мило, но мой ответ — нет.
Элис отбросила свой блокнот и вскочила на ноги, потом, холодно и негодующе глядя на Люсьена, скрестила руки на груди.
— А что будет, если я топну ногой? Что будет, если я скажу, что не лягу с вами и не стану вашей женой, пока вы не закроете Грот и не поклянетесь никогда больше не приглашать этих чудовищных людей в Ревелл-Корт?
Последовало долгое молчание. Люсьен обдумывал ее ультиматум.
— Я бы сказал, что такая проделка достойна Кейро. Та Элис Монтегю, которую я люблю, не принадлежит к женщинам, использующим свое тело, чтобы добиться желаемого.
Ее глаза широко раскрылись от удивления.
— Итак? — высокомерно спросил он.
— В-вы только что сказали, что любите меня.
— И что же?
Она молча смотрела на него, слегка раскрыв губы, но не взяла обратно своих слов. Вместо этого Элис сказала слабым голосом:
— Пожалуй, вы немного поторопились с этим?
При этом ее вопросе в нем умерла какая-то маленькая уязвимая часть его души. Он посмотрел на нее, и в глазах его мелькнула боль.
— Пожалуй, что так.
Люсьен бросил на нее тяжелый взгляд и отвернулся, чтобы скрыть свое унижение, и принялся собирать одежду, которую она сняла с него. Набросив белую рубашку на левое плечо, он прошел мимо нее к двери. Может, она и не любит его — он того и не заслуживает, — но когда, она смотрела, как он идет мимо, с испуганным выражением на лице, Люсьен отчетливо понял, что он вызывает у нее желание. По крайней мере, этого он добился — как обычно. Уходя, Люсьен с силой захлопнул за собой дверь. ***
Черт бы побрал эту женщину!
«София Вознесенская — это какая-то волчица», — думал Ролло. Она следила за ним неустанно всю дорогу из Лондона, хотя он и ехал кружным путем. После того как за ним, точно за лисицей, шли по пятам целых два дня, Ролло Грин решил, что ему повезло, когда он оказался на одну деревню дальше ее, мчась под взвихренным, мраморно-серым небом. Пальцы у него были красные и в ссадинах, они торчали из перчаток, когда он наполнял флягу
Пустив жеребца в карьер, Ролло покачал головой и преисполнился отвращением к самому себе, вспомнив, как глаза у него чуть не выскочили из орбит, когда он впервые с наслаждением устремил их на роскошную фигуру Софии. Это произошло за несколько дней до того, как он заметил холодный, мертвенный взгляд ее глаз. Он подумал было привлечь ее на свою сторону и попробовать убедить ее вместе с ним бросить Барду, но она слишком боялась своего любовника-француза, чтобы попытаться это сделать. Поэтому Ролло ничего не оставалось, как бежать от этой женщины ради спасения собственной жизни. Это все же лучше, чем бежать от самого Барду.
Он считал, что София, вероятно, поняла, куда он стремится — в Ревелл-Корт. Ролло быстро сообразил, что ему не добраться до своих начальников вовремя с сообщением об ужасном плане Барду, но понимал, что должен что-то сделать. Он не хотел видеть, как женщины и дети будут разорваны в клочья в разгар ежегодного праздника огня. В отчаянии он решил обратиться к Люсьену Найту. За несколько дней до того Ролло получил от Люсьена записку, в которой тот просил его о встрече; без сомнения, Люсьен уже знал, что что-то назревает. Ролло собирался проигнорировать эту встречу, но передумал, узнав о разрушительных планах Барду.
И теперь Люсьен оставался его единственной надеждой. Только он может выслушать такого неудачника, как Ролло Грин. И только он способен воспрепятствовать Барду устроить в Лондоне взрыв в Ночь Гая Фокса. Ролло уповал на то, что ему удастся добраться до Люсьена прежде, чем этот русский ангел смерти настигнет его.
Положившись на божественное провидение, он пришпорил усталую лошадь.
В ту ночь Люсьен сидел у себя в спальне, уставившись в окно на темный горизонт и звездный небесный свод, и размышлял, чувствуя боль и возмущение из-за того, что так унизился перед Элис. В ослеплении он и не заметил, как за последние дни девушка стала ведущей в их отношениях. Вся их связь началась по его прихоти, ради его удовольствия, но теперь соблазнитель оказался в роли соблазненного. Ей что, нравится, когда он стоит перед ней на коленях?
Если бы только она сказала, что любит его, тоскливо думал Люсьен, потирая грудь. Но его маленькая художница с ее невыносимой честностью скорее будет страдать от сознания того, что она его ранила, чем успокоит его чувства ложью. И это ее свойство он уважает. И все же — возможно, он принимает желаемое за действительное — Люсьен не мог не чувствовать, что он ей дорог. Так он сидел и боролся с самим собой до тех пор, пока внезапно не решил пойти и все выяснить.
Он допил для куражу бренди, встал и вышел. Шагая по тускло освещенным лабиринтам коридоров, Люсьен ощутил давящую тишину Ревелл-Корта.