Мой самый-самый бывший
Шрифт:
Смотрим друг другу в глаза. В голове начинает слегка гудеть. Это звенят мои натянутые нервы.
– Я еду с Ариэлем. Без понятия куда, но не думаю, что он меня прикопает. Узнал?
У Саши каменеет лицо. Он растерянно моргает, а потом начинает характерно гневно краснеть. Как всегда. Скулы и кончики ушей.
– С тем самым Ариэлем, или в Москве так много поклонников "Русалочки"?
– хрипло интересуется.
– С тем самым.
– Кира там тоже будет?
– Насколько я знаю, нет.
– То есть вы вдвоем?!
– это уже задано таким тоном, будто в машину к Ариэлю я загружусь сразу голая.
Ничего не отвечаю. Ответ очевиден. Вдвоем.
Только поджимаю губы и вздергиваю подбородок. Ну, попробуй мне предъяви!
У Сашки взгляд человека, планирующего убивать. Он уже весь идет пятнами. Вижу, как запульсировала венка на его шее. Сглатывает, прочищая горло. Если бы не дети рядом, он бы точно уже орал.
– И давно ты с ним по дачам катаешься, Лиз? Не знал, что это входит в должностные обязанности маркетолога...Много уже связей установила...с общественностью?
– цедит тихо сквозь зубы.
Я вспыхиваю от возмущения и открываю рот, чтобы в ответ спросить у него про по слухам шастающую к нему Тишакову, но неожиданно меня перебивает Левка.
– Пап, да не ездила она никуда!
– он так звонко и ломко это говорит, что нас обоих разом прибивает, вдавливая в грешную землю.
Боже, что мы творим!
Озираемся, сгорая от стыда. Дети сидят бордовые, глаза блестят, зрачки расширены, Алиска чуть не всхлипывает.
Меня-то трясет от этого разговора, а каково им слышать!
Размазывает по кухне накрывшем чувством вины. Черт...
Сашку, очевидно, тоже. Он шумно выдыхает, активно растирая ладонями лицо, и неестественно бодрым голосом командует.
– Так, ладно. Все поели? Давайте уже собираться и выходить. Встаем!
И первый поднимается из-за стола. На меня больше не смотрит. Вообще все следующие полчаса, пока наши дети носятся по квартире в поисках термоносков и засунутого не в тот ящик контейнера для бутербродов. Я словно перестаю для Сашки существовать.
Мне от этого и легче, и одновременно так тоскливо. Я наверно обречена теперь всегда на части разрываться от противоречивых эмоций рядом с ним.
Сижу на кухне одна. К ним не лезу. Подливаю и подливаю себе кофе, наблюдая, как они собираются на свою чертову лыжню. Сердце гулко частит то ли от кофеина, то ли от бьющегося в голове вопроса, когда я снова увижу бывшего мужа.
– Все, мам, мы пошли!
– орет Левка из прихожей.
– Удачно тебе съездить на юбилей!
– вторит ему Алиса.
– И вам! Пока, родные!
– дрогнувшим голосом кричу в ответ с кухни.
Сашка ни слова не говорит. Я лично ему – тоже.
Еще чуть - чуть возни и хлопает, закрываясь, входная дверь. Тут же наваливается звенящая пустотой тишина. Упираюсь локтями в столешницу, роняю голову на подставленные ладони.
Мне становится так плохо...Так...
Вздрагиваю, когда проворачивается ключ в замке входной двери. Сердце подскакивает к горлу от неожиданности. Чьи-то тяжелые шаги в коридоре.
– Лёв, ты?
– пищу.
– Нет, - в дверях кухни материализуется Сашка. В ботинках, расстегнутой лыжной куртке и заломанной на затылок вязаной шапочке.
Теряюсь. Остро чувствую, что мы по-настоящему одни.
– Забыл что-то?
– Да, договорить.
– А дети?
– В машине подождут.
50. Лиза
50. Лиза
Сашка рывком снимает шапку и прямо в ботинках проходит на кухню. Садится напротив меня за стол, кидает на столешницу скомканный головной убор. Молчу, наблюдая. Он тоже тяжело молчит, постукивая по столу пальцами. Воздух вокруг будто раскаляется - плывет и подрагивает. Или это я уже схожу с ума...
– Знаешь, я все думал, как ты так собралась за сутки, - начинает Лютик вкрадчиво после нескольких долгих томительных секунд, - Ладно, допустим, прощения мне нет. Но вот чтобы так сразу все бросить и уехать, вырвать из школы детей, даже не дать им нормально попрощаться с друзьями. Я ведь моргнуть не успел, а тебя уже и след простыл. В доме только я и умирающая овчарка. И я все думал, как так вышло... Казалось, ты рванула в никуда...А оказывается - то очень даже куда, да, Лиз?! Какой у нас классный еврей нарисовался! И работой обеспечил, и на выходных скучать не дает...Ты точно расстроена, что я эту херню случайно натворил? Или тупо ухватилась за шанс свалить?! Ты ведь давно этого хотела! Весь мозг мне прое...
От того, куда Сашка клонит, я вспыхиваю спичкой до кончиков волос.
– Что? Не знаешь, как так вышло? Случайно натворил?! Просто рада была свалить?! Ты мне это серьезно сейчас говоришь?!!!
С каждым новым словом, которое я произношу громче предыдущего, меня буквально подкидывает на стуле. В итоге я вскакиваю и начинаю расхаживать по кухне, наматывая круги и все повышая и повышая тон.
– То есть то, что ты трахнул при нашем сыне свою коллегу это так...Переживем?! То, что мне об этом рассказал через сутки уже совсем другой человек, а сейчас наверно только наша умирающая овчарка и не знает, это тоже по-твоему мелочи? Что наши дети - подростки! Подростки, Саш! И их одноклассники- тоже подростки, которые прекрасно слышат, о чем говорят их родители, да и вообще возраст у них жестокий! И в школе бы и Левка, и Алиска точно бы наслушались про их бравого папочку и рогатую дуру-мать, это тоже по-твоему фигня?! Да?! Охренеть у тебя рассуждения! Ну да, запихнул случайно в приятельницу - с кем не бывает?! А то, что жена ушла, так это наверно жена какая-то бракованная, а не я - мудак!!! Так что ли?! Кстати!
Торможу прямо напротив Сашки, тыча пальцем в его каменное от сдерживаемых эмоций лицо.
– Как там Наденька? Мне сказали, она к тебе ходит. Не дает скучать?
– на этих вопросах я срываюсь на фальцет, голос дрожит.
Впиваюсь в Сашу препарирующим взглядом, судорожно пытаясь понять, правда это или нет. Но я так нервничаю, что не могу его читать! Вижу, как у него удивленно ползут брови вверх, собирая лоб гармошкой. Как таращатся на меня в ответ серые глаза. Очень правдоподобно. Но ведь он может и играть...