Мой сосед вурдалак

Харрисон Лизи

Фрэнки задумалась было, не рассказать ли Ди Джею про Джексона прямо сейчас. Материал получился бы потрясающий! Опра бы позавидовала. Но у Фрэнки не было на то права. Это право принадлежало только его матери. Их матери. Фрэнки оставалось лишь пропустить несколько вопросов и молиться, чтобы Ди Джей не увидел интервью Джексона, когда оно выйдет на экран.

— Почему ты согласился сняться в этом фильме?

— Потому, что ты согласилась ответить на мой вопрос.

Фрэнки хихикнула. Все-таки Ди Джей такой обаятельный!

— Ну ладно,

и что за вопрос?

Она жестом велела Бретту выключить камеру. Тот послушно повиновался. Фрэнки морально приготовилась к неизбежному, напоминая уязвленной совести, что она обидит Ди Джея, но поможет Джексону, Мелоди, Бретту и себе самой. Польза перевешивала издержки во много раз. Кроме того, он все равно был рядом с ней не так долго, так что…

— Я вот думаю… — протянул Ди Джей, снимая очки Джексона. Взгляд его голубых глаз был полон искренности. Внезапно сделалось совершенно не важно, почему именно Фрэнки считала, что должна разбить ему сердце. Она не могла заставить себя сделать это. Он этого не заслужил.

— Бомбочка…

— Что? — спросила Фрэнки, глядя на круглые носки своих серых ботинок. Ее разъемы принялись зудеть.

— Ты не будешь возражать, если мы перестанем встречаться?

— Что?! — Фрэнки расхохоталась.

— Я понимаю, что ты этого не ожидала, — сказал Ди Джей, взяв ее за руку. — Извини. Просто у меня жизнь сейчас какая-то очень сумбурная, и я никогда не знаю, где окажусь в следующую минуту. А ты этого не заслуживаешь.

Бретт с Хитом сдавленно хохотнули.

— Я все понимаю. — Фрэнки улыбнулась. Она открыла дверь. Ей жутко хотелось подышать свежим воздухом — ну, и чтобы Джексон поскорее вернулся.

Но прежде, чем произошло превращение, она подняла палец и послала искру Ди Джею в щеку.

Он весело потер крохотную красную точку.

— И чего это было?

— Это тебе на память.

— Я всегда буду помнить тебя, Бомбочка, — подмигнул Ди Джей.

У Фрэнки потеплело в районе сердца. Крохотные электрические смайлики посыпались у нее внутри дождем, словно звездочки фейерверка. А потом глаза Ди Джея сделались черными. Потом голубыми. Потом снова карими.

Превращение надвигалось.

ГЛАВА 20

СОРТИРНЫЕ ВОЙНЫ

Мелоди прислонилась к двери туалета, радуясь, что у нее есть до начала урока литературы три минуты, чтобы пописать. Еще один урок — и выходные! Правда, особо это ничего не изменит. Выспаться все равно не получится. Да и поискать «хоть сколько-то приличное латте» с Кандис или посмотреть с Джексоном взятую в прокате романтическую комедию тоже будет некогда. Ей ведь нужно будет обработать все восемь интервью с ЛОТСами, которые отсняли за последние восемь дней. Росс ждет черновой монтаж в понедельник для просмотра. А в четверг фильм должен пойти в эфир. Так что долг КРУТа зовет.

Когда Мелоди вошла в дамскую комнату, вместо запаха, типичного для туалета, расположенного на третьем этаже, ее встретил

аромат амбры. Шмакодявка из Беверли-Хиллз тут же убежала бы на второй этаж. Но Мелоди из Сейлема не пожелала спасаться бегством.

Клео вышла из средней кабинки и протопала к умывальнику в своих сандалиях на деревянной платформе. Золотые треугольники у нее в ушах покачивались ровно в такт подолу ее черно-зеленого мини. Ее манера одеваться наподобие фигуристки на выступлениях, максимально подчеркивая фигуру, была столь индивидуальной и выставляла ее достоинства в столь выгодном свете, что Мелоди невольно вспомнила о своей балахонистой футболке, свободных штанах цвета хаки и совсем не новых кедах. Она вдруг показалась сама себе беспомощной, словно крестьянин в присутствии царственной особы.

— Привет, — произнесла Мелоди, перекрывая гул сушилки для рук. — Клевое платье.

Клео нажала серебристую кнопку, вызвав новый поток воздуха.

Она явно считала Мелоди виноватой в том, что ее съемки для «Teen Vogue» пошли наперекосяк. Но поскольку пчелу легче умилостивить медом, чем уксусом, Мелоди заставляла себя быть любезной.

— Знаешь, я сразу догадалась, что ты здесь — по твоим духам с амброй, они такие классные. Я читала, что девушки, у которых есть свои фирменные ароматы, более честолюбивы, чем те, у кого их нет.

Клео ответила третьим взрывом гула.

«Вежливость прежде всего… вежливость прежде всего… вежливость прежде всего…»

— Сегодня за обедом твои подруги говорили, как им тебя не хватает, — соврала Мелоди, не обращая внимания на возрастающее давление в мочевом пузыре. На самом же деле Клодин увидела, как Клео заходила в класс вместе с Беккой и Хэйли и склонна была вообще вынести ее за скобки. — Они хотят, чтобы ты вернулась.

Клео наконец-то соизволила посмотреть на Мелоди.

— А, так теперь ты сидишь с ними? — огрызнулась она, уставившись на Мелоди парализующим взглядом.

Очевидно, Клео полагала, что она в опасности. И сейчас, как никогда, уместна была бы стремящаяся к миру доброта. Но увы, у Мелоди остался лишь уксус.

— Да чего тебе неймется?! — огрызнулась она в ответ. — Я просто хотела помочь, а ты себя ведешь так, будто я — Римская империя.

Глаза Клео предостерегающе расширились. Но Мелоди уже не могла остановиться. Упорство в сочетании со склонностью к историческим метафорам придало ей такую уверенность в себе, что куда там нарядам фигуристки!

— Я вовсе не пытаюсь свергнуть тебя с трона, — продолжала Мелоди. — Я просто…

— Тссс! — прошипела Клео, указывая на первую кабинку, где над линолеумом болтались две ноги в персиковых сланцах.

— Послушай! — прошептала Мелоди, не желая успокаиваться. — Я никогда не хотела никого ссорить. Я просто выступаю за то, во что верю.

— Я тоже! — заявила Клео. Ее треугольные серьги дружно закачались.

— Как? Выбрав съемку для модного журнала? Это для тебя самое важное? А как насчет равных прав и…