Шрифт:
История 1. «ДЛИННЫЙ-ДЛИННЫЙ ДЕНЬ»
Эта история случилось в те благословенные времена, когда потеря мобильника еще не вызывала в человеке приступа паники…
***
Поезд шел быстро, нервно и целенаправленно. Слева, не отставая от него, галопом скакала вечерняя заря.
Я открыл дверь, – и в купе ворвалось сияние заходящего солнца. Мимо окна проносились придорожные кусты и деревья, речки и мостки, полустанки и переезды, машины, собаки, коровы, люди. После утомительного и растрепанного отдыха на морском курорте
Полная женщина-проводник, покачиваясь в такт вагону, балансировала по проходу со стаканами чая в подстаканниках.
Странное название этой станции, промелькнувшее под стук колес между двумя ударами сердца, вспыхнуло и погасло в моем сознании подобно метеору на ночном небе…
– Юдоль, остановка по требованию!
На столике лежала колода карт. Сосед подхватил ее, ловко перетасовал и начал сдавать.
Я подхватил чемодан и вышел в тамбур. Поезд начал резко тормозить и остановился. Я спустился на перрон. Состав тот час же тронулся и стал набирать скорость. Мелькнул фонарями последний вагон, и я остался один.
Был ясный тихий вечер.
Не успел я насладиться своим одиночеством, как вдруг мне почудилось, будто рядом кто-то стоит. Я оглянулся – и оказался в теплых объятьях: меня нежно обнимала и ослепляла вечерняя заря, удивительным образом отражаясь в высоком окне вокзала. Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и прошел мимо этого чуда на привокзальную площадь.
Фонари на столбах еще не горели, и площадь медленно погружалась в голубоватый полумрак. Вокруг не было ни души. Некоторое время я стоял, озираясь по сторонам. Потом увидел на другой стороне площади светящийся указатель с надписью «Гостиница» и двинулся в указанном направлении.
Пустынными кривыми улочками я неспешно шагал от указателя к указателю, мимо старых невысоких домов. Все окна были распахнуты настежь. На втором этаже звучал патефон, и тихая мелодия переливалась через подоконник; где-то в глубине квартиры жена укоряла мужа; работал телевизор, и звучали позывные вечерних новостей; плакал ребенок, и ему выговаривали, заставляя ложиться спать.
Вечер густел, но фонари по-прежнему не зажигались. На улице стало темно и тепло, как в погасшей печке. Когда требовалось, появлялись указатели со светящейся надписью «Гостиница», и я неизменно им следовал.
После очередного поворота я очутился в тупике. Я догадался, что в тупике, потому что прямо перед собой я видел непроницаемую темноту, а спасительной стрелки-указателя не было. Я помедлил, собрался с духом – и шагнул в эту темноту…
– Длин-длин-день! – пропела мелодичными колокольчиками входная дверь, закрываясь за моей спиной.
Без сомнения, это была гостиница. За стойкой администратора горела настольная лампа под зеленым абажуром, освещая табличку с отчетливой надписью: «Все места свободны». Женщина-администратор посмотрела на меня поверх очков и отложила книгу.
– Добрый вечер! – сказала она с улыбкой, поднимаясь из-за стола.
Она смотрела на меня внимательно
– Здравствуйте! – улыбнулся я в ответ и украдкой глянул по сторонам, но классной доски не заметил, хотя, сознаюсь, было не очень светло.
– Какой предпочтете номер? – осведомилась женщина.
Загорелась люстра под потолком, и миниатюрное фойе осветилось теплым светом нескольких лампочек-миньонов в форме свечей.
Классная доска висела рядом со стойкой администратора – прямо передо мной. На ней красовались приколотые кнопками цветные картинки – ни дать, ни взять, учебные пособия!
Не давая мне опомниться, женщина вышла из-за стойки и встала рядом. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, когда заметил в ее руке школьную указку, – это было бы верхом невежливости с моей стороны. Женщина указала на одну из картинок.
– Есть номер с видом на озеро Пайк-Ярви недалеко от города Лахденпохья в Карелии.
Она стала водить указкой по доске, озвучивая изображения на картинках:
– Есть номер с альпийским лугом на склоне Заилийсткого Алатау в Северном Тянь-Шане. Есть с видом на караванную тропу у подножия большого бархана в алжирском вилайете Ургла в пустыне Сахара.
Она опустила указку.
– Впрочем, есть красивый буклет. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста!
Она положила передо мной на стойку красочный рекламный проспект и повторила:
– Какой предпочитаете номер?
– Мне бы с удобствами, – просто сказал я.
Движением брови женщина выразила изумление и произнесла:
– А разве это не удобство: рано утром вылезти из окна и искупаться в карельском озере?
И добавила с лукавой улыбкой, будто что-то про меня знала:
– Или вы предпочитаете Черное море?
– Нет! – быстро сказал я. – Только не море, прошу вас!
Я поставил чемодан и достал из кармана паспорт.
– Зачем? – удивилась женщина. – Назовите ваше имя, молодой человек, чтобы я знала, как к вам обращаться. Этого достаточно.
Тогда я взял и почему-то назвался Александром.
– Александр! – с удовольствием произнесла женщина, улыбнулась и повторила: – Александр! Очень приятно! Меня зовут Алина Ивановна. А это – дед Степан. Он вас проводит.
Из темноты коридора выдвинулся под свет люстры, едва не задев ее головой, дед Степан – мужчина неопределенного возраста, заросший черной бородой чуть ли не до бровей. В громадном дождевике из толстого брезента он походил на стог сена средних размеров.
Дед Степан дал мне время наглядеться на себя, при этом на его лице, среди буйной растительности, безостановочно порхала хитрая улыбка. Произведя достаточное впечатление, он подхватил мой чемодан и со словами «Идем, Сашок!» резко повернулся и загрохотал по коридору болотными сапожищами. Я двинулся следом, едва за ним поспевая.