Мой тайный дневник
Шрифт:
А когда собирают стекло и тряпье, отец всегда говорит: «Слава тебе, господи!» — и достает мне из подвала всякие бутылки, а из чемоданов — мамины тряпки, лоскуты и жестянки.
Потом бывает буря. Но я здесь ни при чем, ничего сделать мне нельзя, потому что я ребенок и по закону должен слушаться и отца и мать.
Несмотря ни на что, я сбор бумаги и стекла очень люблю, но больше всего люблю, когда собирают металлолом, потому что тогда мы ходим с тачкой и по очереди бываем лошадью.
Мы берем тачку у Мишиного
Когда мы уже пошли домой, то встретили Шпалу, и он попросил у нас тачку.
— У меня есть на примете кое-что из металлолома, только без тачки мне не обойтись.
Мне это не понравилось. Ведь лучше, если у нас будет больше, чем у других. Но Миша сказал:
— Хорошо, поможем. А где это у тебя?
И мы пошли, потому что Миша — наш командир.
Когда мы подошли к дому Шпалы, то только диву давались, а Зузка сказала:
— Да какой же это лом? Это нормальная печка.
И на самом деле, это была печка, а когда мы ее сдвинули с места, то почувствовали, что весит она килограммов пятьдесят.
Когда мы возвращались из школы, мы встретили мать Шпалы. Она несла белье и попросила нас ей помочь. Шпала не пошел, сказал, что он должен посторожить тачку, чтобы ее никто не украл.
Все белье вместе с рубашками Шпалы мы сложили в корыто, а мать Шпалы пошла затопить печь, но сразу же обнаружила, что топить-то ей нечего.
— Иисус-Мария! — воскликнула она. — Кто-то украл у меня печь!
Мы ничего не сказали, но поспешили уйти подальше. И Шпала ушел вместе с нами. Я сказал:
— Ты же обокрал собственную мать, и к тому же теперь будешь ходить грязный.
Шпала был готов уже зареветь.
— Я не знал, что мама как раз сегодня собирается стирать! Я хотел только выиграть настольный футбол, я бы и вам давал его поиграть.
Я ему сказал:
— У лжи короткие ноги, и теперь ты выиграешь фигу с маслом.
Но Миша остановил меня:
— Не дразни его и замолчи. Нужно подумать, как поправить дело.
Он за Шпалу всегда заступается, помогает ему даже по математике.
Потом мы ходили без дела, только так, за компанию, к тому же нам давно хотелось есть, но Миша все размышлял и размышлял и поэтому мы должны были ждать. Потом наконец отдал приказ:
— Сразу же после захода солнца встречаемся во дворе. Каждый должен принести с собой по десять килограммов металлолома, потому что нас всего пять человек. Кому приказ не нравится, пусть не приходит.
Дома я начал исследовать шкаф и выпросил у отца одну сковородку, одну жестяную ванночку моих детских лет, три железные вилочки, у которых оставалось всего по два зуба, и один старый утюг. Отец все это мне дал, потому что мама была в магазине.
Когда пришла мама, я начал исследовать подвал и отцову мастерскую. От матери я получил один сломанный душ, полтора метра проволоки, два напильника и четыре колечка
Все это я отнес на двор, положил в ванночку, сел на нее и стал дожидаться захода солнца. Солнышко и на самом деле зашло, и мы все отвезли на школьный двор. Было там этого металлолома очень много, одних умывальников я насчитал семь штук.
Миша сказал:
— Теперь печку мы возместили, можно отгрузить.
Мы снова взвалили ее на тачку и поставили обратно в прачечную к Шпаловым.
Только мы скрылись в темноте, как в прачечную вошла мать Шпалы вместе с отцом, и мы едва удержались от смеха, когда отец сказал:
— Что ты все-таки за человек? Кричишь без толку! Ну вот же твоя печка!
Тетя Шпалова все удивлялась и приговаривала:
— Ну честное слово, после обеда ее здесь не было! Что за времена настали? Нельзя уже верить собственным глазам.
Потом мы стали катать друг друга на тачке и все по очереди бывали то лошадью, то кучером. Потом нам стали уже кричать родители, и Миша сказал Шпале:
— В другой раз не делай глупостей! Сколько кувшину по воду ни ходить, но разбитому быть.
Шпала не ответил ни слова. Но мы ему сказали, что настольный футбол будет все-таки общим.
И так вот случилось, что тачка осталась у нас и на другой день.
Скамеечка
Когда мы возвращались с урока труда, Червенка надулся, потому что на спине у него вскочила шишка. Он все время снимал пиджак и просил Шпалу приподнять ему рубашку, чтобы мы все ее видели. Но мы все равно ничего не видели. Наверное, эта шишка была микроскопическая. Червенка хныкал и не верил нам:
— Не может она быть маленькой. Должна быть хотя бы такой большой, как слива, и такой же синей.
Но мы все-таки не видели.
— Да это вы не видите потому, — решил Червенка, — что уже смеркается. А темнота поначалу тоже бывает голубой.
Эту шишку он посадил сам себе молотком. Не нарочно, конечно, а когда пытался забить гвоздик. Так замахнулся, что попал не по стене, где был гвоздик, а по собственной спине.
— С тобой один грех! — сказал Миша. — Сколько раз мы тебе говорили, что молоток держат не в левой, а в правой руке! И коль ты до сих пор берешь его в левую, то пеняй уж на себя!
А Шпала засмеялся:
— Да ему ж все равно, в левую, он берет или в правую — у него ведь обе они левые.
Червенка тогда обиделся:
— А ты, второгодник, помалкивай. Ты ведь проваливался-то, а не я, у меня пока что одни пятерки.
Червенка любит хвастаться своими отметками и думает, что тот, у кого не одни только пятерки, должен помалкивать. Но тогда Миша сказал:
— Лучше помолчи ты, Червенка, потому что это из-за тебя мы все получим по колу за труд.