Мой труп
Шрифт:
Я приписала сверху название и жанр:
МОЙ ТРУПдетективДействующие лица:Андрей - трупАлександра (Саня) - не убийцаАрина - лучшая подруга СаниИнна - случайная гостьяДоброхотов, Женя, Рита - ребята из московского театра, давние друзья СаниЯнис, Сашик и Оля - еще более давние друзья Сани(Мы дружим две тысячи лет. С ребятами из театра - чуть меньше.)
С минуту я смотрела на список, принуждая себя поверить, что кто-то из них убил Андрея…
Немыслимо!
«И все же вам лучше начать мыслить здраво, - скрипуче заметил мой мент.
– Если вы - не убийца, - присовокупил он с паскудным сомнением, - значит, это кто-то из них».
«Значит, - довольно спросил Игнатий Сирень, - ты убеждена, что никто из персонажей не мог убить Андрея? Тогда докажи!»
Я улыбнулась этому забытому вызову - стоило ему прозвучать, мир стал простым и уютным.
Мог ли кто-то убить Андрея?
«Мог ли герой на сцене уронить карандаш?» - тиранил он нас.
– Мог, - по-моему, это сказала Арина.
– Докажи. Ты - театральный критик. Ты должна доказывать каждое свое утверждение.
– Он испугался.
– Чего?
– не унимался И. В.
– Что его ложь разоблачат.
– Разве это сообщение угрожало ему?
– Нет…
– Может, он нервный, неуверенный в себе человек, вздрагивающий от каждого слова?
– Нет, он очень уверенный.
– Значит, он не мог уронить карандаш. Это просчет режиссера. Он втюхал карандаш просто так…
Ни в спектакле, ни в пьесе ничего не могло быть «просто так»! Любое «просто так» резало глаз, выпадало из жанра, истории образа, рисунка роли. На сцене все делали зачем-то! Все слова и поступки характеризовали персонажа, разоблачали персонажа, двигали действие вперед. Оказалось, это не так-то и просто вгрызться в образ, разобрать его до костей и понять: он не мог уронить карандаш. Это было похоже на любимую присказку Пуаро Агаты Кристи, способного отыскать убийцу не вставая с кресла и повторяющего: «Это было так, потому что иначе быть не могло».
Но смерть Андрея не могла быть просчетом режиссера, а значит… Кто-то убил его, потому что не мог не убить. Кто-то не мог не уронить карандаш!
Я редко применяла свои навыки в жизни - в жизни я была обычным зрителем, охотно прощающим создателям действа любой явный ляпсус. Но нынче, когда в моей и без того спорной жизни обнаружился труп, прежняя профессия дала знать о себе раньше, чем я узнала знакомый театроведческий зуд.
«Мой милый труп» - так назывался спектакль нашего курса. Накануне дня театра нам сказали: по традиции первый театроведческий должен сделать представление на студенческой сцене.
Занавес раздвигался. Я лежала в гробу, с книгой в руках. Воскресала, садилась, открывала книжку и зачитывала залу загробным голосом: «"В этот трагический век, когда театр почти прекратил свое существование", - сказал драматург джеймс Шерли в 1647 году… Но театр оказался бессмертен!» - я выскакивала из гроба.
Для меня театр умер десятилетье назад. И вновь оказался бессмертен!
Итак, «Мой труп», детектив. Сверхзадача - узнать, кто убил Андрея.
«А какая тема и идея?» - подал голос И. В.
Я нахмурилась, припоминая учебник по теории драмы. Тема «Ромео и джульетты» - любовь. Но может ли быть темой убийство? Нас не учили анализировать детективные пьесы - этот пустопорожний жанр. Ни один уважающий себя режиссер не станет выгонять актеров на сцену лишь для того, чтоб узнать, кто сделал труп трупом. Да и сколько их, детективных пьес? «Мышеловка» Агаты Кристи. «Инспектор пришел» джона Пристли. Но у Пристли смерть - только завязка. Тема - буржуазные нравы. И это вовсе не детектив, а драма.
Я решительно вымарала «детектив». Трагедия, трагикомедия, мелодрама, драма, «черная» комедия, комедия-буфф, фарс, гиньоль, театр абсурда?…
И первая задача понять, что за пьеса разыгралась вчера.
Я живо представила нас - себя, Арину, Яна и company, похожих на героев Луиджи Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора». Мы сидим и обсуждаем, в каком жанре выступаем на сцене и кто из нас тайный автор.
Расхожий прием: театр в театре.
Автор пьесы - и есть убийца! Достаточно точно охарактеризовать персонажей, чтоб понять, кто не мог ее не написать… Простейшая вещь - образ героя в спектакле - курсовая второго курса.
Где-то в районе груди заерзал забытый азарт первой ученицы группы.
Следовало с кого-то начать, и я предпочла начать с самого легкого:
«Арина - лучшая подруга Сани».
Я набрала ее номер.
Глава третья
Пусть поймут скучные философы отчаяния, периодически открывающие с некоторой долей наивности ужасы человеческого удела и пытающиеся помешать нам развлекаться в театре: мы забавны! Жан Ануй
– Да!
– недовольно рявкнула она из ниоткуда.
– Это я.
– А, это ты… - Ее голос расслабился.
– Как ты?
– А ты как? Когда вы вчера закончили?
– Я встала со скамьи и, прижимая к щеке телефон, пошла по проспекту.
– Сегодня. «Доброй ночи, точнее, доброго утра».
– Это была цитата из спектакля.
– В семь утра москвичи поехали за вещами в гостиницу и в аэропорт…
– А остальные?
– Поехали их провожать.