Мой тюремный дневник
Шрифт:
– Где тут у вас показаны налоги? Вот здесь и вот здесь приход, а здесь – расход. С прихода налог не платится, а при расходе взимается НДС, мы его аккуратно платим, а у вас в схеме этого нет. И не показано, что мы с зарплаты перечисляем НДФЛ (налог на доходы физических лиц) и на социальное страхование.
– Но вы же не платите налог на прибыль, вы её скрываете!
– А где вы видите прибыль? Её нет. Я пользовался известной всем экономически выверенной системой, при которой прибыли нет, вся выгода достаётся клиентам.
– Во-вот! Вы нарушаете налоговое законодательство тем, что не создаёте прибыль! Тем самым наносите ущерб государству!
– Мы исходим из интересов клиентов, иначе они покупали бы квартиры по более высокой цене, а так они её получают по себестоимости. У нас просто нет прибыли, вы это понять можете?
– Ага, значит вы наживаетесь на вкладчиках!
– Это каким же образом? Не даём квартиры, не возвращаем
Он замыкается, молча подписывает мне пропуск на выход, и я ухожу. И так раз за разом: у него задание найти сокрытие налогов, а он ничего не может доказать. Но я зря расслабился – Костянников нашёл-таки блестящий выход из этой тупиковой ситуации – он, чтобы не выглядеть не оправдавшим «высокое доверие» начальства, просто пошёл на подлог: по договору о совместной деятельности мы приобрели для службы спасения 4 квартиры за их же 200 млн рублей, перечисленные нам, а он представил в отчёте о проведенной проверке всю сумму как скрытую налогообложения. Начальство Налоговой полиции закрывает глаза на эту нестыковку и даёт предписание Концерну ТоН-Инвест: перечислить в бюджет 443 млн рублей! – т. е., в двойном размере плюс штраф. Радостно потирая ручки, начальник Налоговой полиции Васильев даёт интервью газете «Капитал» от 7 марта 1996 года, в котором сообщает пензенцам, что его ведомство пресекло преступную деятельность фирм, возглавляемых неким Скобликовым (так было и написано: «неким»!), в результате чего они сумели доначислить в бюджет 5 млрд рублей. И тут я делаю роковую ошибку – 21.03.96 я в той же газете даю отповедь этому невежде, где пишу: от нас ни рубля не поступило в бюджет, и не поступит, т. к. проверка проведена непрофессионально и с большими нарушениями, а мы подали иск в арбитражный суд. Напрасно я это сделал: «высокое начальство» не прощает своих просчётов – как раз этот безграмотный акт проверки и лёг в основу постановления об аресте.
Как знает каждый, беда никогда не приходит одна. Ещё до того времени, как нами стала заниматься налоговая полиция, случились события, развитие которых в итоге больно отозвалось на моей судьбе. Дело в том, что у меня есть недостаток, которого не должно быть у руководителя: наивная доверчивость, основанная на том, что люди говорят о себе правду. И хотя меня много раз подставляли, я так и не смог избавиться от него, что и сыграло роковую роль. Когда пошли валом клиенты, и я с небольшим коллективом перестал справляться с их наплывом, приходят к нам двое ребят из ИЧП «Лора», Игорь и Валера, и предложили работать вместе. Смотрю, толковые ребята, отчего их не принять? Толковые нужны всегда, а особенно мне понравился своей деловой хваткой и энергичностью Игорь Воложанин. Вскоре он стал для меня таким ценным сотрудником, что мы вместе с ним открыли дочернюю фирму – ООО «ТоН-Инвест Центр», или сокращённо ТИЦ, в которой он был председателем правления, а я, смеяться будете, стал у него заместителем.
Но не сумел я разглядеть в нём ловкача и воришку, и когда принимал на работу, и когда стали работать вместе, за что он меня и наказал, воспользовавшись моей доверчивостью. А такие типы, как Воложанин, наоборот, очень легко распознают эту слабость в людях. Мне бы надо было приглядеться повнимательней к нему после того, как он без моего ведома поставил своего бухгалтера, любовницу сделал секретаршей, и не позволять ему нанимать брокерами своих приятелей и друзей, но… как же не доверять человечку, который проникся твоей идеей? Жуликом же он оказался на редкость продуманным. Когда вышел Указ президента о жилищных сертификатах, который делал наши ЖС незаконными, возник вопрос: что с ними делать? У клиентов были на руках свидетельства о собственности на метры, а теперь они право на них теряли. И он предлагает мне преобразовать ТоН-Инвест в открытое акционерное общество, чтобы вместо ЖС выдавать акции. Подумав, я согласился, потому что иного выхода из-за президентского Указа в тот момент я не видел. Мы регистрируем открытое акционерное общество (ОАО) "Концерн ТоН-Инвест», а раз будем выпускать акции, нужен специалист по ценным бумагам. И оп-п-ппа! Как рояль в кустах, тут же нарисовался такой – Олег Жуков, который, как потом я узнал уже на следствии, был его другом. Вот и получилось, что у меня под боком образовалась сплочённая группировка Воложанина, члены которой потом дружно давали показания против меня, а его выгораживали. Но когда решался вопрос, кто должен был стать во главе новой фирмы, Игорька ожидало фиаско. Он-то рассчитывал, что за предложенный выход будет вознаграждён должностью генерального директора и, возможно, им бы и стал, но, согласно устава, им мог быть только тот, кто внёс наибольший вклад в уставной капитал ОАО. А это был я, т. к. он вообще ничего не перечислил, да и, как я понял потом, никакие свои деньги вообще не собирался вносить. Но имело ли это для меня какое-то значение, если я ему доверял? Нет. И уже став генеральным директором, я назначаю его своим заместителем, чтобы он, зная его хватку, вёл работу по переоформлению клиентов ТоН-Инвеста и ТИЦ в акционеры. К тому же, это вполне меня устраивало, потому что это была рутинная работа: вызвать клиента, объяснить, что с выходом Указа наши ЖС незаконны, уговорить его стать акционером, а не требовать свои деньги назад, что номер его очереди (мы её вывешивали на стенде) останется тот же, и т. д..
Но это было ошибкой. Какой бы не была важной задача, решение которой руководитель замыкает на себя, а я сосредоточился на главном направлении нашей деятельности: подборе на рынке квартир для клиентов и заключением договоров со строителями на долевое участие, всегда надо проверять, как решаются другие задачи и, особенно тщательно, все операции с деньгами. Когда началась работа по смене статуса вкладчиков на акционеров для наших клиентов, Воложанин, имея в подчинении своего бухгалтера (Иванову), давал ей указание оформлять особо крупные взносы клиентов как собственный взнос за приобретаемые акции. То есть, клиент, получая в кассе на руки приходный ордер, был уверен, что приобрёл очередные квадратные метры, а их реальным владельцем, как акционер, становился Воложанин. А потом он через ту же Иванову, которая, вероятнее всего была в доле, эти акции обналичивал и, не получая ничего кроме зарплаты, сумел купить себе две машины, дачу и 4-х комнатную квартиру. Не забыл и тёщу, подарив ей 3 квартиры.
Но как я мог заподозрить его в чём-то нехорошем, если мы стали дружить семьями? На Новый 1995 год он преподнёс нам билеты на корпоратив для городских предпринимателей, где выступала московская дива Лада Дэнс, а летом мы семьями отмечали покупку им дачи в престижном СТ «Родничок» в районе Сурского водохранилища. И если говорить о мошенничестве как преступлении, это, конечно, был высший пилотаж: Воложанин стал мне другом, втёрся в мою семью, т. е., злоупотребил моим доверием, да так ловко, что деньги выгребал из кассы он, а в тюрьму сел я! Ему, если воспользоваться фразой моего приговора, для «незаконного завладения чужим имуществом» как раз и потребовалось акционирование. Клиент думает, что он вносит деньги за квартиру, и ему даже чек дают в подтверждение. А на самом деле его деньги присваивались. Эту мошенническую схему он успешно применял до лета 1995 года, ровно до момента, как я совершенно случайно обнаружил фамилию Воложанина при подписании списка акционеров для получения разрешения на новый проспект эмиссии. Обычно, если руководитель доверяет своему персоналу, он подписывает исходящие документы и бумаги, как говорят, на автомате. И я было собрался поставить свою подпись не глядя, но замешкался и в глаза бросилась его фамилия на первом листе, да ещё с активом на несколько десятков миллионов рублей. Меня чуть током не ударило: откуда это он мог взять такие деньги? Листаю список, дохожу до буквы «С» – и чуть со стула не упал: и я там, оказывается, числюсь как физическое лицо, причём на такую же приличную сумму! Ах ты с-сука! Меня замазать хотел? Немного остыв, вызываю его в кабинет и показываю список:
– Это откуда такие данные?
– А чего вам тут непонятно? Вы и я должны же что-то иметь со своих фирм.
– Ну-ка, ну-ка, объясни, что значит «иметь»?
– Да всё просто – берём и оформляем взносы на себя, а клиенту достаточно иметь приходный ордер и аннуитет акционерного общества.
– Но это же воровство!
– Ну какое же это воровство – мы у себя берём. В долг.
– И как ты его оформил? Долг?
– Акции и есть долг, вы это должны понимать.
– Ты не держи меня за дурака – это чистая махинация. И если вскроется, придётся ответить по закону.
– Вскроется – не вскроется… Надо жить здесь и сейчас.
– Нет, Игорь. Ни мне, ни тебе этого не надо. Ну-ка давай всё возвращай назад, акции должны принадлежать тем клиентам, которые за них заплатили.
– Ну ладно.
Ничего не дрогнуло у него на лице, он повернулся и ушёл. На следующий день с утра я захожу в бухгалтерию и спрашиваю:
– Мы вчера с Воложаниным решили, что деньги клиентов, которые он внёс без моего ведома как наши взносы за акции, необходимо вернуть на их счета. Вы сделали это?
– Он к нам заходил, но ничего не говорил, ни о каких счетах.
– Как не говорил? Ну тогда слушайте: все деньги, что числятся на нас за акции, срочно зачислить на счета клиентов!
– А он вчера свои акции сдал и получил за них деньги, у нас как раз был приход на такую сумму, не успели сдать в банк.
Меня как холодной водой окатило! Иду к нему в кабинет, а там закрыто. Возвращаюсь к себе и звоню ему домой – никто трубку не берёт (тогда не было мобильных телефонов). Так прошло несколько дней в бесполезных попытках связаться с ним, пока, наконец, я не пошёл на хитрость – попросил Жукова позвонить ему, а сам взял трубку: