Мой верный страж
Шрифт:
Когда Милка поравнялась с круглым контейнером, ей стало немного не по себе. Вроде бы без причины. Выброшенный холодильник вовсе не выглядел угрожающе, наоборот, будто намекал: «Чувствуй себя как дома. На родной кухне». Но Милка неуверенно остановилась.
Может, пойти назад? Если не нравится путь, стоит ли его продолжать? Дело же не в принципах, и не надо никому ничего доказывать.
Подумаешь, померещился какой-то голос! На самом деле – пусто здесь. В смысле, ничего особенного или непривычного. Холодильник –
Милка развернулась, прошла несколько метров, вступила в проход между углами двух соседствующих домов, но оказалась не перед детской площадкой, а вновь перед мусорным контейнером, большущим и круглым, похожим на наружный вход в какое-то таинственное подземное сооружение. И холодильник стоял рядом, старый, с вмятиной на боку, с обрывком электрического провода, очень напоминающим лысый крысиный хвост.
Милка, конечно, удивилась, засомневалась в себе. А точно она развернулась и ушла отсюда? Может, все эти действия ей тоже померещились?
Она предприняла вторую попытку покинуть неприятный двор, но опять оказалась перед мусорным контейнером. И на этот раз к её удивлению примешался страх.
Что происходит?
Больше Милка не стала возвращаться, ринулась вперёд, по плиточной тропинке между выпускающих свежие листочки ив. Шла и шла, шла и шла, а тропинка всё не кончалась. За ивами белели кирпичные стены домов, слепо поблёскивали тёмные окна.
От быстрой ходьбы закололо в боку, и Милка остановилась перевести дыхание, огляделась по сторонам, и тут наконец-то поняла, отчего ей стало не по себе в этом ужасном дворе.
Тишина. Абсолютная тишина, которой никогда не бывает в городе. Ни шелеста ветра в древесных ветвях, ни пересвистов птиц, особенно шумных весной, и никаких звуков извне. Они же обязательно долетают! Даже в самый пустынный двор. Тарахтенье проезжающих по улицам автомобилей, далёкие голоса. Да мало ли что ещё! И никакого движения. Одна Милка суетиться, а всё остальное даже не шелохнётся: ни тонкая травинка, ни нежный листочек. Только густое марево дрожит над головой.
Обычно такое бывает в сильную жару, воздух будто плавится над раскалённым асфальтом. Но сегодня прохладно.
Или нет. Очень душно.
У Милки закружилась голова, в ушах зазвенело до боли.
Сможет ли она хоть когда-нибудь выбраться из этого странного места?
Милка стиснула ремень висящей на плече школьной сумки.
А если позвать на помощь?
Хотя, как объяснить, где она и почему не способна самостоятельно добраться до дома? Признаться, что заблудилась в знакомом дворе? Но разве он – знакомый? А если её надо искать, то где?
Всё-таки Милка достала телефон. Руки дрожали, и мобильник едва не выскальзывал из вспотевших пальцев. Милка жала на кнопки, но экран оставался безжизненно чёрным.
Придётся выбираться самой. И как можно быстрее. Долго здесь Милка не
Лишь бы не упасть! Собраться с силами, справиться со страхом.
Милка качнулась вперёд. Несколько неуверенных шагов, и она побежала.
Не существует на свете бесконечных плиточных дорожек. Каждая когда-нибудь кончается, выводит хоть куда-нибудь. Всё равно, куда, лишь бы прочь с этого ужасного двора.
Мимо пролетают ивы. Сколько же их тут выросло? Целый ивовый лес посреди города. И стены домов тянутся, тянутся, тянутся. Или это не дома, а просто стены. С двух сторон. Длинный коридор в безвыходном лабиринте.
Сердце мечется в груди, колотит по рёбрам, в боку опять колет, но на этот раз Милка не собирается останавливаться. Она сдавливает бок ладонью, пытаясь перебить одну боль другой. Мысли тоже беспорядочно мечутся.
А вдруг дело в тропинке? Почему Милка никак не может расстаться с ней? А если сойти? Сделать шаг в сторону и…
Милка прыгнула на траву, проскочила между двух ив и едва не налетела на решетчатую стенку беседки. Вскинула руки, чтобы действительно не врезаться, вцепилась в холодные металлические прутья. Потом на ватных ногах кое-как вползла внутрь, плюхнулась на дощатое сиденье.
«Всё! Больше не могу! Плевать! Будь, что будет!» Даже если больше не будет ничего! Даже если всю оставшуюся жизнь придётся провести в этой облезлой беседке, в этой пугающей реальности.
Слёзы сами хлынули из глаз, горло сдавило. Милка уткнулась лицом в ладони. «Больше не могу-у-у!»
В присутствие Алики отчаяние и страх немного отступили, отчасти вернулась способность трезво оценивать и анализировать, а ещё вспыхнула обида. Неизвестно на кого.
– Почему? Почему со мной вечно происходит что-то странное? Опять скажешь, что это просто нервы?
Алика уже поднялась с корточек, сидела рядом, касаясь Милкиного плеча своим.
– Нет, – произнесла она задумчиво. – Скорее всего, это манипуляции с пространством.
– Что? – Милка даже забыла на мгновение о своём ужасном приключении, удивлённо открыла рот.
– Расширение, сжатие, искривление, замыкание, – пояснила Алика. – Вплоть до полной изоляции.
– А? – только и смогла вымолвить подруга.
– Ну ты что, «Доктора Кто» не смотрела? – Алика почувствовала лёгкое раздражение. – Снаружи Тардис – маленькая полицейская будка, но на самом деле это огромный космический корабль. Внутри места много. Очень много.
– Так это в кино, – справедливо заметила Милка. – Разве на самом деле такое возможно?
– Ну а кто точно ответит, что возможно на самом деле? Раньше бы и мобильник за чудо посчитали. А теперь он – скучная повседневность.