Мой враг
Шрифт:
Макс притягивает к себе и целует, но нас разъединяет мой вечно не вовремя звонящий телефон.
Поворачиваю его экраном к себе, и мы синхронно читаем имя звонившего человека. Макс отпускает меня, и я, еле скрывая раздражение, что Миша звонит не вовремя, с ноткой холодности отвечаю:
– Да!
– Ника, твоей бабушке плохо, она потеряла сознание. Я вызвал «скорую». Приезжай скорее.
Первую секунду зависаю от шока, а потом бормочу:
– Да, спасибо… Сейчас приеду.
Разъединив вызов, объясняю Максу: – Бабушке плохо. Отвези меня домой…
Мы быстро одеваемся, покидав в сумки свои вещи, сдаем ключи от номера и бежим к на ходу забронированной машине. После, превышая скорость и указания светофора, мчим к моему дому.
Я не поднимаюсь по лестнице – я взлетаю. В голове мелькают ужасные картины прошлого: смерть родителей, смерть Веры, и я панически боюсь, что доберусь до квартиры и мне сообщат еще об одной трагедии в моей жизни. Несмотря на все наши конфликты и недоразумения, я люблю ее, и она для меня единственный оставшийся близкий родственник (я не беру в расчет бабушку, живущую в Санкт-Петербурге, поскольку она была и остается чужим для меня человеком).
Ворвавшись в квартиру, я сталкиваюсь с Мишей, он как-то странно опускает глаза, увидев меня, и сразу бормочет: «Раз ты пришла, я пойду». На ходу кивнув ему, спешу к бабушке.
Едва попадаю в комнату, в нос отдает корвалолом, в сердце страхом. Бабушка неподвижно лежит на диване, и я, подлетев к ней, опускаюсь возле нее на пол и беру за руку.
Она приоткрывает глаза и жалобно тянет:
– Никуся...
Не обращаю внимание на это жуткое прозвище и спрашиваю:
– Врач был? Что сказал?
Она помотала головой.
– Мне уже лучше… Я попросила Мишу отменить вызов.
– Отменить вызов? – переспрашиваю я в растерянности. В голове всплывает картинка прячущего глаза друга детства.
– Почему?
– Мне лучше. Я просто переволновалась… но сейчас ты рядом… теперь все хорошо. Ты же не будешь меня больше расстраивать?
Скептически смотрю на нее, но не решаюсь озвучивать свои сомнения.
Поднявшись на ноги, бросаю ей «Я скоро» и так же быстро исчезаю из комнаты, как и появилась.
Встретив в коридоре Максима, на ходу прошу:
– Подожди меня. Я сейчас.
Вылетев из квартиры, звоню в дверь Миши. Он открывает мне ее и тут же снова прячет глаза.
– Что случилось?
Смотрю на него и чувствую, что начинаю злиться. Злиться оттого, что предполагаю, что все это афера моей неугомонной бабушки и человека, которого до недавних пор я считала своим лучшим другом. Да, я не уверена на сто процентов, это исключительно моя интуиция, но, идя, как всегда, ва-банк, я знаю, что легко определю по его поведению и эмоциям, оправданны ли мои предположения.
– Это я хотела у тебя спросить, что случилось? – набрасываюсь на него я. – Я не думала, что ты можешь пойти у нее на поводу и так нагло лгать мне.
– Ника, я не хотел… – только и говорит Миша, виновато смотря на меня, и делает шаг ко мне навстречу, но я, убедившись в своем предположении, отшатываюсь от него, как от какого-то монстра.
– Не прикасайся ко мне!
На шум выскакивает Макс, и я прижимаюсь к его груди, пытаясь найти в его надежных объятиях спасение от боли, пронизывающей меня, и силы, чтобы держать себя в руках и вести адекватно, а не разгромить от обиды, клокочущей во мне, все вокруг.
Он тянет меня в квартиру, и я, больше ничего не говоря Мише и даже не смотря в его сторону, послушно иду за ним, стараясь не слышать его жалобное «Прости, я не хотел тебе сделать больно».
Максим уводит меня в мою комнату, садится на кровать и усаживает к себе на колени.
– Что случилось? Что ты буянишь?
Поднимаю на него глаза.
– Он… Она…
Мне стыдно даже говорить ему это.
Максим молча терпеливо смотрит на меня и ждет, когда я соберусь, чтобы быть в состоянии все рассказать. Наконец я произношу:
– Никто не болен. Это просто был гнусный обман.
Глава 6.2
– Что?
Он не может поверить моим словам. Я сама едва верю в это, но это действительность. Та действительность, которую надо принять. Бабушка в своем маниакальном желании разлучить меня с Максимом готова на все. И снова в голове всплывает Вера. Она точно не могла справиться с той бабушкой, которая вдруг неожиданно открылась мне.
– Ты уверена?
Киваю.
– Да. Она так сильно хочет разлучить нас, что готова ничем не побрезговать.
Он молчит, и мне немного страшно – вдруг Максим решит, что не хочет связываться со мной из-за моих неадекватных родственников.
С беспокойством гляжу в его глаза, пытаясь прочитать его мысли.
– Знаешь, Питер по тебе соскучился. Я куплю тебе билеты, и ты приедешь в следующие выходные ко мне сама.
Понимаю подтекст его слов, но безоговорочно согласна. К тому же там у него в Санкт-Петербурге, не надо будет платить за гостиницу, и я могу приехать в пятницу, и в нашем распоряжении окажется лишний вечер и целая ночь.
– Хорошо, – шепчу я и, уткнувшись лбом в его голову, закрываю глаза. Просидев в таком положении пару минут, чувствую, что практически пришла в себя, но поскольку в этом эпизоде нужно поставить жирную точку, нехотя покидаю его колени и, произнеся «я скоро», выхожу.
Не успеваю войти в комнату бабушки, как она жалобно начинает причитать:
– Никуся, куда же ты пропала?
Сажусь на кровать и с обидой смотрю ей в глаза.
– Как ты на такое решилась? Неужели ты не понимаешь, что я люблю его и, разлучив меня с ним, ты сделаешь меня несчастной?