Мой враг
Шрифт:
Примерно часа через два он выходит, и я, подскочив с лестницы, спешу к нему. Его взгляд не предвещает ничего хорошего, но меня ничто не может остановить.
– Макс, выслушай меня, – прошу я.
– Ты убила мою сестру, – ледяным голосом чеканит МММ.
– Нет, – выдыхаю я, собираясь объяснить, как все произошло, но он перебивает меня:
– Ты убила ее за то, что она убила твою сестру.
– Макс…
– Я никогда не прощу тебя за это, а ты всегда будешь помнить, что Марина убила Веру. Уходи, Ника, у нас
– Макс…
Он отстраняет меня и начинает быстро спускаться по лестнице, а я, сев на ступени, роняю голову на руки и заливаюсь слезами.
«Я никогда не прощу тебя за это», – звучит в моей голове, и я понимаю, что это означает конец.
Какие парадоксальные вещи случаются в нашем мире – я приехала в Санкт-Петербург с желанием отомстить за свою сестру и избавиться от жуткой боли, которую чувствовала после ее смерти. И вот теперь я отомстила, но, сама того не желая, нанесла жестокий удар тому, кого люблю до умопомрачения, и, потеряв его в итоге, получила такую рану в сердце, что испытываю боль еще более сильную, чем была раньше.
Разве моя месть стоила того? Разве она принесла мне удовлетворение или счастье?
Я не помню, как долго сижу там, как выхожу на улицу, куда направляюсь… Я помню только нескончаемый телефонный звон, который раздражает меня и на который я, в конце концов, отвечаю.
Из динамика в сознание врывается сердитый голос Вадима:
– Вероника, где ты?
– Не знаю.
– Посмотри вокруг и скажи, что видишь.
Оглядываюсь.
– Я возле метро Чернышевская.
– Стой и не уходи оттуда никуда!
– Вадим, я хочу исчезнуть, раствориться, перестать существовать!
– Ника, прекрати! – кричит он, потом, взяв себя в руки, мягче произносит: – Давай поговорим о Вере.
– О Вере… – растерянно бормочу я и слышу его спокойный завораживающий голос, рассказывающий о моей сестре.
Слушаю его, как зачарованная, и с удивлением чувствую, что на моем лице появилась улыбка – грустная, трогательная, но улыбка. Не знаю, сколько минут мы говорим с ним о ней, но прихожу я в себя, когда он, схватив меня в охапку, прижимает к своему телу.
– Как ты меня напугала.
Поднимаю на него удивленные глаза, а Вадим, не спрашивая моего согласия, доводит до своей машины, усаживает в нее и командует водителю ехать.
– Я не хочу в квартиру. Я хочу еще погулять, – упрямо заявляю я.
– Мы туда не поедем.
Вопросительно смотрю на него, требуя взглядом объяснений.
– Мы едем ко мне. Там ты сможешь гулять, читать или ничего не делать. И я не желаю слушать твои возражения, – непререкаемым тоном заявляет он.
– Вадим! – возмущаюсь я
– Вероника, будь благоразумна. Я пытаюсь тебе помочь. Одну тебя я больше не оставлю. Это не обсуждается.
Смотрю на него и понимаю, что спорить с ним бесполезно. Ну что, забрав меня из государственной тюрьмы, он везет меня в другую, из которой меня никто не выпустит без его согласия. Печально.
Тяжело вздыхаю, но сейчас у меня нет даже сил спорить с ним, а после разговора с Максимом я ничего не хочу, мне некуда стремиться, так что я добровольно соглашаюсь сдаться ему в плен.
Глава 20
Прошло четыре невероятно длинных дня-близнеца. Я живу и не живу. Теперь у меня нет будущего, нет планов. Ничего нет. Я живу даже не настоящим, поскольку оно совсем не радует меня; я живу прошлым – мыслями и воспоминаниями о Максиме. Теми днями, которыми я так легко пожертвовала в погоне за правдой и возмездием.
Второго декабря у него был день рождения, и я поздравила его в Телеграме, поскольку он не взял трубку, но МММ даже не прочитал моего сообщения. Я тихо плакала в своей комнате и все больше осознавала, что это конец.
Единственным светлым лучиком в моей жизни оказываются дети Вадима.
Я так боялась встречи с ними, я избегала ее как могла, а потом, случайно столкнувшись, поняла, что они своей добротой и непосредственностью заполняют пустоту, образовавшуюся в моем сердце. Теперь у меня возникло желание подарить им любовь и заботу, которой я лишила их, оттолкнув от себя их мать.
Сижу за столом и вожу вилкой по тарелке. В комнату входит Вадим и, поцеловав меня в макушку, грозит:
– Если не будешь есть, буду сам кормить тебя с ложечки.
– Я ем.
– Я вижу, – бросает он, смотря на мою практически не тронутую тарелку. – С Максом или без Макса – ты должна жить.
Но, увидев мои мокрые глаза, сразу переводит тему.
– Тебя скоро оправдают.
– С чего ты взял?
– Я искал кулон Веры и случайно нашел дневник Марины.
Таращусь на него.
– И что там написано?.. Я могу посмотреть?
– Я отдал его Максу.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы он прочитал его, и вы помирились.
Отворачиваюсь, пряча слезы, покатившиеся по лицу.
– Это невозможно.
После обеда, пока ребятня спит, я брожу по дорожкам сада, как привидение. Измученное, потерянное существо, которому нужно где-то брать силы, чтобы попробовать забыть кошмар последних дней и как-то пытаться жить.
Чем больше думаю о своем будущем (о том, если меня действительно оправдают и позволят везде перемещаться), тем больше убеждаюсь, что мне надо будет вернуться в Москву, с головой окунуться в учебу, а лучше как-нибудь заработать амнезию, чтобы забыть человека, которого люблю до умопомрачения, а главное – забыть его последние слова, которые не выходят из моей головы и причиняют нестерпимую боль.