Мой враг
Шрифт:
Как же я хотела перемотать время, чтобы все пошло по другому сценарию! Но ничего изменить уже невозможно.
Все дальнейшее напоминает действие какого-то нелепого и странного кино. Сначала приехали врачи и констатировали ее смерть, потом приехала полиция, и меня, запихнув в машину, увезли в участок. Я находилась в шоковом состоянии, и происходящее со мной протекало как в тумане. Были допросы, обвинения, уговоры, камера и не выходящая из головы действительность – я убила сестру Макса…
Глава 19
Я просидела в камере больше двух суток и за это время передумала обо всем. Моя история началась с того момента, как я приехала в Питер с раздирающим все существо желанием мести за сестру, но обстоятельства сложились так, что я узнала, что человек, которого я столько времени ненавидела, невиновен и что существовал кто-то другой, кто убил Веру.
Тогда я могла остановиться.
Да, стоило только послушаться Макса, но желание отомстить двигало меня дальше, пока я не уперлась в горькую правду. Но даже тогда я не остановилась, и теперь произошла трагедия, за которую мне придется отвечать перед законом; но самое страшное, что мне придется отвечать перед тем, кого я люблю всем сердцем.
Я думала и о Марине… Ее тоже снедало желание отомстить сопернице. И к чему привела ее месть? К смерти…
Однозначно, месть – это хищник, который пожирает в нас изнутри все хорошее и превращает в монстров, неспособных к человеческим чувствам.
Ход моих мыслей нарушает лязг ключей, и показавшийся охранник гаркает:
– Сотникова, на выход!
Послушно иду к двери и, выполняя его указания, направляюсь в показанную сторону.
Когда в коридоре я замечаю Вадима, то не знаю, куда себя деть. Чувствую панику и желание вернуться обратно в камеру, лишь бы не встречаться с осуждающим взглядом его глаз. Но я в безвыходной ситуации, здесь от меня ничего не зависит.
Охранник перекинулся с Вадимом парой предложений, и я неожиданно понимаю, что Вадим внес залог и меня освобождают.
Не могу поверить в услышанное, ведь это означает, что он не чувствует ненависти ко мне – иначе зачем ему это делать?
Поднимаю на него глаза, пытаясь разгадать мотив его поступка.
– Пойдем, – произносит он, хмуро смотря на меня, и поскольку я не двигаюсь, берет за руку и тянет к двери.
Молча доходим до его машины, молча садимся в нее.
– Я слушаю твой рассказ в мельчайших подробностях, начиная с того момента, когда тебе пришло первое эсэмэс и ты отправилась в заброшенный дом.
Тяжело вздыхаю и начинаю честно, с подробностями рассказывать события последних месяцев. Когда я дохожу до того момента, когда увидела у Марины кулон сестры, замечаю, как Вадим сильно бледнеет.
– Твой кулон идентичен тому, что был у Веры?
– Да, родители купили нам их в один день в одном магазине.
Продолжаю повествование о том, что хотела получить дополнительные подтверждения виновности Марины, чтобы оперировать ими в разговоре с Максимом, и описываю фатальные события, случившиеся в заброшенном доме.
Я вижу, как ходят желваки на его лице, как он хмурится, и очень надеюсь, что Вадим поверит моим словам, что, толкая Марину, я просто пыталась освободиться и спасти саму себя, а не хотела, чтобы она погибла.
– Я просил тебя не лезть туда, – мрачно произносит он. – Почему ты никогда никого не слушаешь?
– Она убила мою сестру! – восклицаю я в свое оправдание.
Вадим тяжело вздыхает и говорит:
– По факту ты заманила Марину в заброшенный дом, ты столкнула ее с лестницы. Ты даже призналась в мотиве, заявив, что она убила твою сестру.
– Мне все равно, – выдыхаю я и отворачиваюсь. – Мне важно только то, что думает Макс. Отдай мне мой телефон.
– Дай ему время, не звони сейчас, – просит Вадим, и я чувствую, как все холодеет внутри меня. Это означает: он все знает и не хочет общаться со мной.
– Дай мне телефон, – повышаю голос.
Вадим вздыхает и протягивает мне его.
Включаю его, пролистываю бесчисленные пропущенные от Макса в пятницу и с бешено стучащим сердцем нажимаю на его номер.
Длинные гудки действуют как раздражители. Хочется поскорее услышать любимый голос и все объяснить, но абонент никак не подключается.
Спустя несколько секунд вызов автоматически сбрасывается, и я снова набираю его.
– Дай ему время.
Глотая слезы, отсоединяюсь и прошу Вадима:
– Можно мне немного пожить в твоей квартире?
– Я везу тебя к себе, – отвечает он.
– Нет! – ужасаюсь я его решению.
– Вероника!
– Нет! – почти кричу я. – Как я посмотрю в глаза твоим детям? Я убила их мать!
– Ты не убивала ее! Это была самооборона!
– Вадим, пожалуйста! Мне сейчас и так очень тяжело, не делай мне еще больнее.
Он внимательно смотрит на меня и сдается.
– Хорошо. Но ты шагу не сделаешь оттуда без моего ведома.
Оставшись одна в квартире, первым делом залезаю в душ и, смыв с себя въевшийся запах тюрьмы, звоню бабушке в Москву и ставлю ее в известность, что поживу неделю у Макса, также связываюсь со старостой и решаю вопросы с учебой.
Остается самое важное и самое сложное – разговор с Максимом. Я опять набираю его номер, но он не отвечает, в этот раз вообще сбросив вызов.
Я не могу больше ждать. Внутри меня раздирает желание рассказать ему правду. И хоть я понимаю, что это будет самый сложный разговор в моей жизни, я хочу, чтобы МММ знал, что и как произошло там, а потом сам решил – виновата я или нет.
Едва накинув на себя одежду, я вылетаю на улицу и спешу к нему.
Под бешеный стук своего сердца звоню ему в дверь, но он, едва приоткрыв, тут же молча захлопывает ее перед моим носом.
Начинаю звонить снова – не открывает. Принимаюсь колотить в нее, решив для себя, что не сдвинусь с места, не поговорив с ним.
Стучу по его двери минут пять, пока из соседней квартиры не выглядывает женщина и не грозит, что если я не прекращу это безобразие, то она вызовет полицию.
Сажусь на ступеньки в надежде взять его измором и принимаюсь ждать. Мне все равно некуда спешить, а я надеюсь, что Максим не будет сегодня сидеть весь день дома и зачем-нибудь наконец выйдет.