Мой запретный
Шрифт:
– Присаживайся, Ослик. Сейчас всё будет, - подмигнув, Лука отодвигает один из стульев. На этот раз мне и спорить не хочется. Так приятно становится от его внимания. Да и Лука ведет себя тихо и спокойно. Будто не только я, но и он устал от бесконечных игр.
– Шоколадное мороженое, что-то ещё? Кофе, коктейль? – спрашивает он, деловито осматривая бар. – Я, конечно, не бариста, но латте на машинке смогу замутить.
Варламов такой смешной в своей заботе и искренней озадаченности.
– Просто мороженое, - улыбаюсь, подперев
Когда остаюсь одна, верчу головой в разные стороны с интересом изучая интерьер зала. У дальней стены развешены фотографии. Каждая в рамке и с подписями. Измученная любопытством, направлюсь к ним. И на первой из них вижу Луку. Он у клети. С голым торсом и влажными от пота волосами. На его лице несколько гематом и ссадин, а судья, стоящий подле, поднимает его руку вверх. Победитель. У него даже в глазах это прочесть можно. Столько силы и мощи в нем сейчас, и Лука на фото так не похож на того Варламова, к которому я привыкла. Это очень странно. Я будто загипнотизированная стою и пялюсь на него и, только спустя несколько мгновений, понимаю, что моя кожа усыпана мурашками.
Рядом с этим фото общее, как я понимаю, всего клуба Варламова. Самого Луку замечаю во втором ряду. По центру стоит высокий, коренастый мужчина, по всей видимости, их тренер. Рядом с ним узнаю Илая Неймана. Столько боёв с ним провела у телевизора. Мне нравится, как он дерётся на ринге. Всегда идет напролом. И помню его последний бой, то ужасное поражение. Не знаю, что с ним случилось, но мне кажется, в тот вечер он был надломленным.
– Меня нашла? – раздаётся за спиной смеющееся. Обернувшись, краснею.
– Нейман. Илай. Я смотрела с ним последний бой. Скажи, он ушёл из спорта навсегда?
Лука приближается ко мне. Весь путь он ни секунды не отводит взгляд от фото на стене.
– Он вернулся. И очень скоро ты увидишь, как на него надевают чемпионский пояс, Ослик, - когда Лука говорит об этом, на его губах такая тёплая улыбка, а в глазах гордость.
– Я помню тот бой.
Он кивает.
– У него были причины проиграть. Ты идешь? – Варламов поднимает в руках банку с мороженым.
– Куда идти?
Он качает головой и, схватив меня за руку, ведёт за собой. Я немного растеряна. Лука сейчас действует так напористо. И в его руке моей ладони так тепло и уютно. Я вдруг понимаю, что устала от нашего противоборства и постоянных войн. Хочется ни о чем не думать и просто побыть рядом.
Лука тянет меня в коридор, мы поднимаемся по крутой железной лестнице наверх. Он открывает дверь, и мы выходим на крышу. Справа от нас два кресла и небольшой навес, а над нами... усыпанное звёздами ночное небо.
– Я подумал, чего мы будем сидеть в душном зале, когда можем побыть здесь.
Я стояла и смотрела на небо. На моих губах застыла счастливая улыбка.
– Но, если хочешь, можем спуститься, - раздалось его неуверенное. Я опустила взгляд.
– Нет, тут здорово!
Лука уже устроился в кресле. Он подозвал меня рукой. Приблизившись, я устроилась в стоящем напротив. Между нами оставалось около метра расстояния. Лука нахмурился, будто это ему ужасно не нравится. Всучив мне ледяную коробку с ложками, вдруг подался вперёд. Схватив кресло за подлокотники, он вдруг поднял его вверх и вместе со мной пододвинул вперёд. Вплотную к своему. А потом, словно ни в чем ни бывало, уселся обратно в своё. Теперь мы были так близко друг к другу, что мои ноги упирались в его кресло, оказавшись в плену его широко разведённых ног.
Он резко дёрнул бедрами, сжимая мои. Я вздрогнула, поднимая на него удивлённый взгляд.
– Не спи, Ослик, а то мороженое растает, - подмигнув, протянул мне ложку. Я дотронулась до столового прибора, и мой мизинец лёг на его ладонь. Меня будто шарахнуло током. И такое тепло разлилось от того места, где наши тела соприкоснулись. Лука тоже замер. Когда я подняла глаза, в его плескались языки пламени.
Он дёрнулся. Всего одно движение рукой - и я в его плену. Разве так возможно, чтобы весь мир сужался до одного человека? Верней, до голубых глаз с мелкими тёмными вкраплениями или изогнутых губ с небольшим шрамом.
Он тянется ко мне. Неспешно, так, что я уже чувствую кожей его дыхание. Он хочет этого, да и я не меньше, но та кухарка никак не идёт из моей головы.
– Стой, - шепчу, а сама себя ненавижу. Потому что сама хочу этого не меньше его. Но чёртова гордость не даёт успокоиться. Не дает забыть.
Он замирает. Упирается лбом в мой, сжимая затылок ладонью. В глаза мне смотрит неотрывно, а потом на губы взгляд опускает.
– Уверена? – шёпотом, надсадно.
Конечно же нет! Даже наоборот. Уверена, что не хочу, чтобы он останавливался! Но когда я опускаю взгляд вниз и цепляюсь им за край тату с изображением той самой кухарки, злость во мне подобна напалму. Вспыхивает, сжигая всё тёплое и нежное, что успело созреть.
– Остынь, Лука, не то мороженое потечёт, - отталкиваю его ладонью. Он щурится, с недоверием наблюдая за мной. Странная? Да, пусть так. Он и сам ведёт себя не лучше.
Варламов так ничего и не говорит. Просто открывает крышку десерта и, набрав полную ложку мороженого, забирает его в рот. Я снова повелась на его игры.
– И вообще, - произношу, прочистив горло. – Я хочу, чтобы ты уяснил раз и навсегда. Между нами нет, и ничего не может быть, Варламов.
Он изгибает бровь
– Это почему?
– Потому что с таким как ты, я в жизни не начну отношения! Что за глупые вопросы?! В общем, либо я пошла, либо больше никаких намёков и флирта!
Он молчит. Наклонившись к моим коленям, набирает полную ложку мороженого.
– Ну это совсем неинтересно, Ослик.
Я пожимаю плечами.
– Ну тогда пока.
Поднимаюсь с кресла, а он тут же перекрывает мне дорогу.
– Стой. Ладно, - поднимает ладони вверх.
– Хр*н с тобой. Дружить, так дружить.
Я киваю и усаживаюсь обратно. Принимаюсь за десерт. Между прочим, он безумно вкусный. Варламов так внимательно следит за моими губами, пока я облизываю ложку, что мне становится не по себе.