Моя чужая беременность

С самого утра меня мучило неприятное предчувствие, словно должно произойти что-то плохое. Такое бывает, когда в грудине трепещется, а ты не можешь никак унять. Даже успокоительные не помогают. К вечеру стало легче, а когда вернулась домой, поняла, почему возникло это ощущение. Сын подрался в садике.

— Витюш, нельзя драться… Всегда всё можно решить и без кулаков, — сказала я сыну, чуть нахмурившись, и погладила его по голове.

— Нет, сына, надо бить на опережение! Ты правильно сделал! А синяк под глазом заживёт! Вырастишь мужиком, зато! — вмешался муж.

Я посмотрела на него и осуждающе помотала головой. Стас стиснул челюсти и отправил в рот ложку супа.

Мы уже разговаривали о том, что приучать сына решать любой спор кулаками нельзя. И он соглашался, а какая муха укусила его теперь, я не понимала.

— Ну что, Оль? Скажи, неправ я? Ты по принципу — ударили в правую подсунь левую… или, как его там?

Настроения у Стаса явно не было. Когда он начинал повышать голос, я замолкала. Обижалась, но при сыне не хотела устраивать разборки. Я подумала, что мы поговорим с ним ночью, когда Витя уснёт. Обычно так всегда и случалось.

— Хочешь сказать, что я неправ? Мочить надо, уродов! — прошипел он.

— Стас! — не выдержала я, чуть повысив голос. — Лучше прекрати! Поговорим позже.

— А папа правильно говорит! Бить надо! — Витя немножко помолчал, а потом добавил: — уродов!

— Витюша, ты докушал супик? Давай тогда беги в ванную зубки чистить, а я сейчас приду. Сегодня мы с тобой будет читать что-то пиратское!

— Ух ты!

Витя вышел из-за стола и побежал в ванную, а я снова посмотрела на Стаса, пытаясь понять, что с ним случилось, почему вдруг ребёнка стал дурному учить.

— Ну не могу я! Не могу! Он мужиком расти должен, а не тряпкой! — начал оправдываться муж.

— И решать всё кулаками? А мозгом он работать, по-твоему, не должен? — голос сорвался, и я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ну должен… Должен, конечно! Прости, малыш! Просто на работе проблемы… Не принимай близко к сердцу.

— Ну иди ко мне… Иди, я тебя поцелую.

— Я близко не приму, а Витя примет! — возмутилась я.

Не надо меня целовать, Стас. Не то сейчас настроение, — вздохнула я и направилась к сыну, чтобы уложить его спать.

У меня тоже не всё гладко на работе. Начальник сказал, что скоро грядёт сокращение штата, а это ничего хорошего не предвещает. Мне уже давно намекали, что я попаду в список под сокращение одной из первой, потому что у меня ребёнок, и я часто отпрашиваюсь пораньше, в то время как другие готовы оставаться в офисе внеурочно. Однако я привыкла все проблемы, связанные с работой, оставлять там, не нести в семью, а вот Стас… Он постоянно срывается на нас с сыном, а потом просит прощения. И мне уже начало надоедать это.

Прочитав сыну немного страниц «Остров Сокровищ», я поцеловала его и пожелала доброй ночи. Настроения идти в комнату не было, но всё-таки следовало узнать, вдруг у Стаса на самом деле серьёзные проблемы.

Я зашла в спальню. Стас сидел на своей половине кровати, уставившись в стену перед собой. В комнате горел тусклый голубой свет. Раньше мы устанавливали подсветку для создания романтической обстановки, но муж всё чаще стал приходить домой злой, а я и без того уставала на работе. Романтика уже давно свелась на нет.

— Ты мне расскажешь, что произошло? — спросила я, снимая халат и оставаясь в одной шёлковой ночной рубашке.

— Произошло уже давно… Оль, ты Вите накажи, чтобы он от воспитателей на прогулке никуда не отходил в сторону, ладно? — взволнованным голосом произнёс Стас.

Сердце начало биться сильнее. Я села на край кровати и посмотрела в глаза мужа, что теперь разглядывал меня.

— Что всё это значит? Почему теперь? Что изменилось? — вопросов в голове роилось много.

Страх такое коварное чувство, ведь он охватывает и начинает пульсировать по телу, пробивая его мелкой дрожью. Даже если ничего ужасного, на первый взгляд, не произошло и не происходит.

— Просто… Ай… Ладно, скажу как есть… Можешь прогнать меня, сделать что угодно. Я проиграл в карты сто тысяч. Меня поставили на счётчик. Уже долг набежал в триста пятьдесят, и мне угрожают… Они говорят, что навредят жене или сыну. Я этих уродов знаю. Они не остановятся ни перед чем, поэтому я прошу вас, будьте аккуратнее.

Руки начали дрожать, так же как и нижняя губа. Мне захотелось плакать. Стас клялся, что завяжет с азартными играми, но не сдержал обещания. Он уже проигрывался кучу раз. На мне два кредита висит из-за того, что он проигрывал, а потом кричал, что больше не будет, на коленях умолял о прощении. И машина тоже в залоге. Оставалось только квартиру заложить, но там всё сложно, потому что её бабушка переписала на Витю… Юристы говорят, что я не смогу продать её или как залог в банке использовать.

— Ты с ума сошёл? На мне и без этого долга висит почти пятьсот тысяч! Стас, ты чем думал? Ты же клялся! — всхлипнула я, смаргивая слёзы.

— Я вот тебе потому и не говорил… Знал, что ты пилить начнёшь. Я думал, что отыграюсь… Долги отдам, подарки тебе и Витьке куплю. Жизни-то красивой хочется, Ляль! Ну в самом деле! Прости! Дай ещё один шанс! Помоги мне. А? Я же не за себя… Я за вас с сыном боюсь. Они меня трогать не станут, а вот вас…

Я сглотнула тугой ком, что сдавливал горло, и ещё раз посмотрела на Стаса. История повторялась. И мне захотелось прогнать его к чёртовой бабушке… Вот только я прекрасно понимала, что это не помешает мордоворатам, которым он проиграл, навредить мне или Вите. Я вытерла слёзы тыльными сторонами ладоней и встала на ноги.

— Ляль, ты куда? — нахмурился Стас.

Только сейчас я обратила внимание на то, что больше не замечаю его красоты, которая свела меня с ума в восемнадцать лет. Душевная гниль ведь отталкивает.

Я взяла подушку и одеяло и направилась к двери.

— Малыш! Куда ты? — задал вопрос Стас снова.

— В гостиную, посплю на диванчике, — ответила я тихонько, стараясь не подавать вида, не показывать, как мне больно.

— Ты же поможешь мне… нам? — спросил он, глядя на меня таким щенячьим взглядом, что выть хотелось.