Моя чужая дочь
Шрифт:
Он ненавидел Дженну – за то, что так с ним поступает; еще больше ненавидел себя – за то, что позволяет ей. Его скорбь понятна, но, видно, скорбит он как-то не так. И желание примириться с потерей, тоже вполне естественное, видно, выходит ему боком.
На кухне продолжалась обычная утренняя суета – словно ничего и не случилось. Кипел чайник, Роберт листал свежую газету, на коврик у входной двери с шелестом приземлилась почта. Руби готовила завтрак, чертыхаясь себе под нос, потому что раздавила желток, а Эрин не произнесла ни слова. Стояла недвижно, словно пойманная врасплох вспышкой камеры – рот приоткрыт, веки чуть опущены, – и смотрела, как дочь жадно уписывает яичницу. Роберт мог
Роберт подавил стон.
– Я в душ – и на работу. Дел по горло, – буркнул он и ринулся наверх, перескакивая через две ступеньки.
Он не успел еще преодолеть лестницу, когда перед его глазами вспыхнул образ – мимолетный, но такой силы, что Роберт споткнулся о верхнюю ступеньку и ухватился за перила. Мало ему воспоминаний о первой жене, благодаря которым он сам не свой, – окончательно разрушить его профессионально хладнокровный имидж грозили мысли о слезах двоих ребятишек, лишившихся матери. Дело Боуменов разрывало его сердце.
Роберт барабанил пальцами по рулю – машина ползла в плотном потоке часа пик. Рядом сидела Руби – очень чинно и собранно.
– Мама будет в ярости, – сказал Роберт, но одобрительный взгляд, искоса посланный дочерью, ее сияющие лукавым восторгом глаза убеждали, что он поступил правильно.
Руби чуть заметно кивнула; легкая усмешка приподняла уголок губ.
Подскочив сегодня спозаранку, Руби горела решимостью вернуться, как того требовала мать, в прежнюю школу, причем настаивала, что доберется туда на школьном автобусе, тем самым обеспечивая себе двадцатиминутный кошмар издевок – перед долгим и тоскливым днем в классах, где неопытные учителя безуспешно пытаются усмирить буйный молодняк. Роберту пришлось включить красноречие на полную силу, чтобы она согласилась доехать до школы с ним, однако предварительно Руби взяла с него обещание остановить машину за углом. Выйти у порога школы из новенького «мерса» с откидным верхом значило нарваться на пинок при первом же появлении в туалете.
Представив, как на его девочку налетает рычащая свора неуправляемых юнцов, Роберт отбросил все сомнения и сложил в багажник машины форму, спортивный костюм и охапку всяческих мелочей, которые, как ему подсказывала интуиция, могли пригодиться девушке в первый день учебы в новой школе.
Роберт вжал в пол педаль тормоза.
– Господи! – вырвалось у него. – Чуть не врезался.
– Не стоит устраивать аварию, чтобы помешать мне добраться до Грейвуда. Мама говорит, нельзя все время бегать от проблем. – Руби подмигнула.
Какое счастье, подумал Роберт, что этому ребенку не изменило чувство юмора.
– Но ты ведь с ней не согласна, не так ли? – Роберт погладил дочь по плечу. Ему так хотелось, чтобы она верила ему и не сомневалась в правильности его поступка. Пробка на дороге начала рассасываться. – Когда она узнает, что мы сделали, всю вину я возьму на себя.
Руби нервно сглотнула.
– Угу. Но имей в виду – она точно взбесится. Уж если мама сказала «нет», – значит, «нет», и точка. Даже если она не права.
То-то и оно, мысленно подтвердил Роберт. А в данном случае Эрин кардинально не права.
Он свернул на заправку.
– Беги, переодевайся. В первый день опаздывать не годится.
Они обменялись ухмылками. Отец и дочь… Во всяком случае, на один шажок ближе к тому, чтобы ими стать.
Роберт донес до женского туалета сумку с формой Грейвуд-колледжа. В ожидании Руби он залил полный бак и купил фонарь, поскольку здесь их продавали с большой скидкой.
– Иди сюда, – окликнул ее Роберт и рассмеялся. – На воротничке-то ценник болтается! – Он оторвал этикетку с серо-зеленого пиджачка и смахнул с плеча Руби нитку. – Фантастика, черт побери! – оценил Роберт и зыркнул на продавщицу, что пялилась на них круглыми глазами, не переставая перекатывать между зубов жвачку.
– Пап! – хихикнула Руби. – Не чертыхайся!
На душе у Роберта потеплело, как всегда, когда Руби называла его «папой». Обычно она обходилась именем, но сегодня он заслужил награду за толику внимания. Если бы тем же поступком он достучался и до жены…
Роберт довез дочь до колледжа и сказал, прежде чем высадить у входа внушительного здания:
– У меня большой сюрприз для вас с мамой. Держу пари, вечером я увижу улыбки на ваших лицах.
– Па-ап! – счастливо протянула Руби, выскочила из «мерседеса» и взбежала по ступеням.
Роберт смотрел ей вслед, вцепившись в колено, горло ему сдавил спазм. Как же сообщить жене, что он посмел ее ослушаться?
А ему еще надо и сюрприз придумать.
Глава VI
Странно, конечно, только я не знаю, как забеременела. Честно-честно. Само собой, я в курсе, что должно произойти, если хочешь ребенка, но не стану сочинять байки о том, как парень засунул в меня эту свою штуку. Мать думает на Джимми – одного дурачка, который живет в конце нашей улицы. А отец объявил виноватыми всех мальчишек из моей школы и еще через газету проклял всех ребят в округе.
Когда моя школьная юбка не сошлась на талии, а живот стал сильно выпирать, я испугалась, что превращаюсь в кубышку. Мать все зудела, что я пухну на глазах и что обжорство – большой грех, а потом записала меня к доктору Бригсону, чтоб дал мне какие-нибудь таблетки для похудения. Я потащилась с ней, хотя уже догадывалась. Решила, что им не удастся из меня ничего вытянуть. Доктор Бригсон заставил лечь на кушетку – между прочим, даже не сменил бумажную пеленку, всю мятую и мокрую от того, кто там до меня был, – задрал мой свитер и воткнул пальцы мне в живот, да так глубоко, что я чуть не заорала. Слава богу, прикусила язык – от страха, что шум на всю больницу поднимут. Он бы меня, наверное, поколотил. Ну, он позадавал мне разные вопросы, а я молчала. Тогда он выставил меня из своей вонючей дыры и нашептал матери, что у меня будет ребеночек. Только мы домой вернулись, как она мне прямо на пороге оплеуху отвесила. А отец целый месяц на меня даже не глядел.
Вот и сочельник наступил. А снег весь стаял. На улице за моим окном тусуются ребята из школы. Я их вижу: лица веселые и капельку оранжевые от моргающих уличных гирлянд. Как положено в канун Рождества, они бегают от дома к дому, распевая гимны и позвякивая монетами в коробке. И в животе у каждого наверняка сладко екает – завтра же праздник! У меня в животе тоже ералаш, но совсем не из-за Рождества.
Наш дом – следующий на очереди, но они к нам не зайдут. Не посмеют позвонить в дом Вайстрахов. Зато послоняться под окнами – это они с радостью. Надеются меня хоть одним глазком увидеть. Глянуть на беременную девчонку. Ту, из-за которой на Биггин-энд-Хай разгорелся скандал десятилетия. Победительницу конкурса «Шлюха года».