Моя чужая жизнь

Рожкова Анна Владимировна

К своей цели я шла упорно. После школы – иняз. После иняза – «Интурист». Шкаф заполнялся диковинками и сувенирами. Стала ли я счастливей? Наверное, нет. Я, как Алиса, заглядывала в маленькую щелочку чужой красивой жизни, но не могла в нее пролезть. К сожалению, у меня не было волшебного эликсира, который помог Алисе попасть внутрь. Передо мной чередой проходили иностранцы. Мне они казались инопланетянами. Другие, свободные, счастливые, беззаботные. Они широко улыбались, жали на прощание руку, делали комплименты. Я улыбалась в ответ, показывала красоты советской столицы и махала ручкой: «Goodbye, красивая жизнь. Goodbye, мечты». Годы шли.

Я не хотела, не желала жить сейчас. Я жила будущим. Вот завтра, послезавтра, через неделю все изменится. Но наступало завтра, проходило послезавтра, пролетала неделя – ничего не менялось. Родители переживали. «Доченька, тебе уже двадцать пять». Я гнала от себя эту мысль. Жила словно чужой, позаимствованной у кого-то жизнью. Еще немного и мне вернут мою, счастливую. А эту, опостылевшую, отдадут ее настоящей хозяйке.

Еще в институте я познакомилась с Виктором. Вернее, он со мной познакомился. Подошел ко мне в библиотеке, поинтересовался, к чему готовлюсь, подсел. Виктор учился на инженерном. Стал ухаживать, провожал до дома, дарил цветы. Он был как все. Меня был достоин только принц. Желательно, иностранный. Но принц все не появлялся. Зато Виктор был всегда рядом – ненавязчивый, терпеливый. «Доченька, такой хороший парень. Перспективный. Инженер», - уговаривала мама. «Он не знает двенадцать подвигов Геракла», - отшучивалась я. Мама огорченно качала головой. И я сдалась. Может, стерпится, слюбится, как говорится. Виктор хотел пожениться немедля, я, как могла, оттягивала. Нужно время на подготовку. Виктор ждал. Как всегда. Терпеливый и ненавязчивый. Свадьба – через месяц.

– Олька, какая же ты счастливая, - говорили подруги.

Я вздыхала. Не признавалась даже им. Счастливая? Как же.

А потом… потом появился принц. Красивый, как в сказке.

Нас с коллегой отправили на синхронный перевод. Какой-то иностранец давал в институте лекции на тему окружающей среды. Обычное дело.

Тускло светило солнце, на обочинах неопрятными кучами лежал грязный снег. Но кто обращает внимание на такие мелочи, когда за окном – май? В воздухе витал запах весны. Я надела новые коричневые сапожки на каблуках, купленные на блошином рынке за бешеные деньги. Затянула на талии поясок бежевого плащика. Довольная, покрутилась перед зеркалом, взбила руками волосы.

– Замерзнешь же, - всплеснула руками мама.

Кто обращает внимание на такие мелочи, когда на дворе май? Влезать в толстенное пальто, полностью скрывавшее фигуру? Ну, уж нет. Ни за что.

Мама оказалась права. До метро я почти бежала. Ветер растрепал накрученные на бигуди волосы. Новые сапожки нестерпимо терли. До института я добралась в дурном настроении. На глаза наворачивались слезы.

– Покурим? – грубым голосом спросила коллега.

– Замерзла, - отрезала я, решительно направляясь в зал.

– Ну, как знаешь, я покурю, - обиженно бросила Светка.

Я еле доковыляла до туалета, как смогла, поправила остатки испорченной прически, вытерла мокрые от слез щеки. Хромая, вошла в зал. За кафедрой копошился мужчина, раскладывал листки, заглядывал в блокнот. Я поздоровалась. Мужчина поднял голову, приветливо улыбнулся. «Молодой, симпатичный», - отметила я. Прошла на свое место за столом, тяжело опустилась на стул, расстегнула новые сапоги. Зал постепенно наполнялся людьми. В основном женщины за… Подтянулась Светка, дыша сигаретным дымом. Я брезгливо отвернулась.

– Hello, my name is Ben. I…

Произошло

чудо. Бен, словно волшебник, раздвинул границы зала. Он говорил и говорил. Неважно о чем. Это было вторично. Его шарм и энтузиазм буквально воспламенили зал. Раскрасневшиеся тетки подались вперед, смеялись каждой шутке, не сводя с оратора блестевших глаз. В воздухе вспыхивали искры. Меня словно заворожили. Бен был высок, строен. Идеально сидевший костюм из тонкой шерсти подчеркивал прекрасную фигуру. Светлые волосы чуть длиннее, чем принято в Советском Союзе, касались воротника белоснежной рубашки. Мужественное лицо с волевым подбородком, широкие прямые брови, тонкий нос. Так, должно быть, выглядели его предки, викинги. Мне хотелось, чтобы наши дети были на него похожи. Что я говорю? Я его совсем не знаю. Перерыв. Я сняла наушники, отключила микрофон, прижала ладони к горевшим щекам.

– Вот это мужик. Мне б такого, хоть на одну ночь, - хрипло засмеялась Светка. Меня передернуло. Даже представить страшно. Бен в постели с этой мымрой. Бррррр… - Покурим? – предложила Светка.

Я покачала головой. Зал опустел. Тетки, как загипнотизированные, двинулись вслед за Беном. Я схватилась за стакан, сделала несколько больших глотков. Руки мелко дрожали. Да что же это такое? Наваждение? Морок? После перерыва мне нужно было переводить. Переводить для него. Вопросы из зала. При одной мысли, что он слушает мой голос, меня бросило в жар. Я ерзала на стуле, как на раскаленных углях. Он, как назло, сел недалеко от нас. До меня доносился запах его парфюма. Я разглядывала светлый завиток на шее, мечтая коснуться его губами. Лекция окончена. Золушке пора домой. Я со скрипом натянула хрустальные… коричневые сапоги. Стиснула зубы, старалась не хромать.

– Ты домой? – прицепилась Светка.

Я кивнула. В проеме, прощаясь с благодарными слушательницами, маячила высокая фигура Бена. Тетки не торопились уходить, переминались с ноги на ногу, рассыпаясь в благодарностях. Я распрямила спину, высоко подняв голову, прошествовала мимо. Принцессы никогда не сдаются.

– Oh, thank you, great work, - Бен поймал меня в дверях, задержал в своей руке мою ладонь. «Ну, пригласи же меня куда-нибудь», - молила я про себя. Какие у него необыкновенные глаза. Цвета… цвета штормового моря. Хотелось погрузиться в них с головой. Они ласкали, обещали, манили. Но губы произнесли: «See you tomorrow».

– Ты идешь? – окликнула меня коллега.

Я похромала к метро. Ветер рвал полы плаща, дождь бросал в лицо потоки воды.

– И почему это он поблагодарил только тебя? Как будто я не переводила, - обиженно произнесла Светка.

Я была готова ее убить. Сколько там дают за убийство? Дождь смешивался со слезами. Не помню, как добралась до дома. Скинула мокрую одежду и бросилась на кровать, дав волю чувствам. Рыдания душили, я молотила кулаками по кровати, оплакивая свои разрушенные мечты, свою чужую жизнь.

– Доченька, что с тобой? – хлопотала вокруг мама. – Стоит ли так переживать из-за испорченной прически? «Если бы ты только знала, мама».

Всю ночь я не сомкнула глаз. Металась по постели, как в бреду, переходя от надежды к отчаянию. К утру поднялась температура. Меня бил озноб. Я ничего не сказала родителям.

– Доченька, на тебе лица нет, - всплеснула руками мама. – Поешь чего-нибудь.

Я решительно отказалась. Сильнее нарумянила щеки, чтобы скрыть бледность. Принцессы не сдаются. Я должна, должна его увидеть.