Моя дикая страсть
Шрифт:
— Ах ты уродина меченая. Ты что себе позволяешь, — Метин хватает меня за локоть и орет в бешенстве. Зря я думала, что мою выходку все забыли.
Батур с Рюзгаром вышли на улицу проводить последних гостей. Метин, воспользовавшись их отсутствием, решает наказать меня за проделку с горничной.
— Отпустите меня, — вырываюсь из его лап.
— Опозорила нас. Девка безродная. Что о нас подумают, — кричит свекор во все горло.
Зажмуриваюсь, когда Метин замахивается. Но удара не чувствую. Открыв глаза, вижу лишь разъяренное
— Немедленно отпусти Марину, — жестко говорит Батур.
Берна замирает, хлопая ресницами от испуга, не решаясь сказать и слова. Рюзгар тоже решает не вмешиваться.
— Ты в своем уме? Ты второй раз из-за этой дряни повышаешь на меня голос. Приди в себя, сын.
— Марина — моя жена. Я никому не позволю ее оскорблять. Даже тебе, отец. Если у кого-то из вас, — он обводит всех холодным взглядом, — возникнут вопросы к Марине, то адресуйте их мне. За все ее действия несу ответственность я. Понятно?
Вопрос разлетается эхом по комнате и остается без ответа. От твердости его голоса у меня мурашки бегут по спине. Отворачиваюсь, чтобы никто не увидел в моих глазах триумфа. Да, мне чертовски приятно, что Батур заступился за меня.
— Марина, иди к себе в комнату, — говорит со мной в приказном тоне.
— Но…
— Иди сказал, я скоро приду.
Глава 28
Убегаю в спальню, снимаю платье на ходу, запираюсь в душе. Воду настраиваю погорячее, чтобы кожу жгло. Сегодняшний день был богат на события как хорошие, так и плохие. Стоит мне лишь вспомнить наш с Батуром поединок в подсобке, как по телу разливается сладкая пульсация. Неудовлетворенное тело изнывает и требует разрядки. А еще мне очень приятно, что муж защитил меня.
Душ слабо помогает. Горячие капли лишь усиливают порочное вожделение. Каждая мышца натянута как леска. Закусив губу, я изо всех сил пытаюсь усмирить горячее возбуждение и томление внизу живота.
Надев кружевную сорочку, кручусь перед зеркалом. Подмигнув своему отражению, ложусь в постель. Выключаю ночник и прислушиваюсь к звукам за дверью. Пока тихо, но минут через десять слышу, как с грохотом захлопывается дверь и заходит Батур. Даже в полной темноте я ощущаю его грозный настрой. Не включая свет, он сбрасывает с себя одежду и уходит в ванную. Все движения резкие и порывистые. Через несколько минут вода затихает, и муж выходит в одних боксерах и включает свет.
— Ну кто так делает? Я же сплю, — закрываю ладонями глаза, прячась от резкого света.
— Не притворяйся. Знаю, что не спишь, — даже реакция на яркий свет не мешает мне рассмотреть натренированное мощное тело Батура.
— Вот еще. Я не ждала тебя, ты ведь спишь в другом месте.
— Прошлой ночью я спал на диване в кабинете. Не хотел тебя смущать своим присутствием.
— Какой у меня тактичный муж.
Батур садится на край кровати и устало опускает голову. И на протяжном выдохе
— Я говорил тебе, что фамилия Юксель накладывает определенные обязательства на тебя? — он отчитывает меня как нашкодившего котенка. При этом голос звучит устало и обреченно. — Не слышу ответа.
— Говорил, — отвечаю насупившись.
— Так почему же ты ведешь себя как ребенок, что за спектакль ты устроила? Я не буду идти против семьи из-за тебя. В следующий раз думай, прежде чем что-то сделать.
— А ты… а ты в следующий раз думай, как изменять в первую брачную ночь в соседней комнате.
Поджимаю губы от обиды. Вот так, значит. Теперь я должна стать немой покорной куклой и не реагировать на измены мужа. Хватаю подушку и одеяло. Устраиваю себе на полу лежбище. Фыркнув, ложусь и отворачиваюсь от мужа. Проходит десять минут, двадцать. Я слышу, как он выходит из спальни и через минуту возвращается, а у меня уже начинает плечо болеть от жесткого пола. Слышу, как он открывает бутылку шампанского, наливает игристую жидкость в бокал.
— Хочешь выпить?
— Разве у нас есть повод?
— Конечно, за такое яркое начало нашей совместной жизни с привкусом тротила. Не знаю, сколько она продлится и какой будет финал, но начало мне уже нравится.
Ничего ему не отвечаю.
— И долго ты на полу будешь лежать?
— Пока ты не освободишь кровать. Я с тобой после Аллы не лягу, — меня разрывает на части, когда в сознании всплывают мерзкие кадры с участием мужа и Аллы.
— А где же мне спать? И так все мышцы после вчерашнего дивана болят. А хочешь, я угадаю, о чем сейчас думает моя строптивая жена?
— Ну попробуй, Нострадамус.
— Почему я так долго лежу на полу, а он не уговаривает меня вернуться. Я бы повыделывалась, сказала, что мне и так хорошо, но мне было бы очень приятно, и я бы сдалась. Угадал?
— Даже близко такого нет.
Батур заливисто смеется. Слышу, как он встает с кровати, подходит и резко поднимает меня, беря на руки вместе с одеялом. Бережно кладет на постель. Ложится рядом и притягивает к себе.
— Тише, ну что ты брыкаешься, Дикая моя, — он говорит так ласково, нежно и еще сильнее прижимает меня к себе. Я млею, когда он называет меня так. В его устах это дурацкое прозвище звучит возбуждающе.
После таких слов мой воинственный настрой куда-то исчезает. Удобно устраиваюсь на его груди, тело расслабляется, и становится очень спокойно.
— Спасибо, что защитил меня перед отцом, — наши взгляды пересекаются. Мой виноватый, его спокойный, уставший.
— Так будет всегда, Марин, — он перебирает мои волосы, накручивает их на палец. — Я никогда не дам тебя в обиду и спрячу за своей спиной. Но это не значит, что, оставшись со мной наедине, ты не получишь от меня ремнем по своей аппетитной попке за свои проделки. Сегодня ты была не права. Злилась на меня, а досталось всей семье.