Моя драгоценная гнома
Шрифт:
— Думаешь, она бы хотела, чтобы ты разглядывал ее? — спросила фея Сирени. — Сомневаюсь. Эрмель стыдлива, и не простит тебе этого. Лучше пусть о ней позаботятся мои слуги.
Юные девы в белых платьях появились из зарослей сирени и забрали гному у эльфа.
— Они отнесут ее в мой дом, — сказала фея, останавливая Дагобера, который рванулся следом.
— Нам нельзя разлучаться! — он вырвался и подбежал к гноме, взяв ее за руку. — Мы пришли, чтобы ты освободила ее от заклятья.
— Какого заклятья? — улыбнулась фея. — Я не вижу никакой магии, связывающей
— Она умрет! Эрмель умрет! — пытаясь побороть магию, Дагобер рвался обратно к гноме, но служанки феи уносили ее, не обращая внимания на его крики. И вот что странно — Эрмель не задыхалась.
— Ничего не понимаю, — Дагобер смотрел ей вслед, став столбом. — А как же заклятье? Оно же было, она сама говорила, и я видел, как она задыхается, когда отходит от меня дальше…
— Это было заклятье на крови, — сказала фея Сирени, беря его за руку и уводя к озеру. — Такие заклятья снимаются кровью. Но кровью, пролитой за другого. Эрмель пыталась спасти тебя и пострадала — кровь пролилась, магия разрушена. Теперь вы свободны. Оба. И каждый может пойти своим путем. У тебя, кажется, какие-то проблемы с дядюшкой?
Дагобер мрачно молчал, задумавшись, и не сразу понял вопрос.
— А, да, — сказал он, наконец. — Какая-то странная история, как будто я покушался на жизнь дяди. Но ведь это неправда… Мое заклятье тоже можно снять кровью?
Фея усмехнулась, и сразу стало видно, что она — не юная красотка. В темно-фиолетовых глазах плескалась вселенская мудрость. И древность — такая, что дух захватывало.
— Я не пользуюсь магией на крови, — ответила она. — Это черная магия, страшная, запретная. Ты хотел так легко избавиться от моего заклятья? Значит, не нашел невесту?
— Да что ты заладила про этих невест? — Дагобер отстранился от феи и скрестил руки на груди.
— Все такой же, — фея Сирени покачала головой. — Ладно, отдохнете, поешьте — и идите своей дорогой. Или разными дорогами, — добавила она совершенно невинно.
Дагобер метнул в нее быстрый и злобный взгляд и отвернулся. Он что-то хотел спросить, но либо не решался, либо гордость не позволяла. Несколько минут фея с улыбкой наблюдала за его мучениями, а потом сказала:
— Хорошо, спрашивай. Отвечу на три твоих вопроса. Но только на три, понял? Подумай, прежде, чем спрашивать.
Но Дагобер не промедлил больше ни секунды:
— Ладно, я тебе не нравлюсь, — заговорил он горячо, — допускаю, что повел себя с тобой… э-э… не очень хорошо. Ты наказала меня, но зачем ты наказала ее? Ведь она помогла тебе, напоила водой. Она добрая, чуткая, хотя и говорит грубости, и дерется, как мальчишка! Ее-то за что?!
45
Фея Сирени накрутила на палец белокурый локон и беззаботно произнесла, как пропела:
— Почему — наказала? Для ювелира это большое подспорье в работе, когда драгоценные камни валятся с уст.
Это заявление разозлило Дагобера еще больше, чем когда она играла с ним, уже излечив гному.
— Неужели ты не понимаешь, — угрожающе надвинулся он на нее, — как подставила Эрмель?! Если про ее дар узнает кто-то жадный до денег, он запрет ее и заставит петь, пока она не охрипнет!
— Почему ей обязательно должен встретиться плохой человек? — фея вскинула брови и непонимающе округлила ротик.
Дагобер, воспитанный в лучших традициях королевского двора, всегда считал, что поднимать руку на женщину — отвратительно и недостойно мужчины, но в этот момент почти изменил своим принципам. Фея просто напрашивалась на взбучку.
— Потому что… — начал он, но фея положила ладонь ему на грудь, остановив порыв.
— Ведь ей встретился ты, — только и сказала она.
Дагобер замолчал, соображая.
— Это был первый вопрос, — фея снова заговорила беззаботно и легко, как радостный ребенок. — У тебя еще два.
Принц понял, как сглупил. Надо было спросить совсем не об этом… А о чем? Он посмотрел на зеркальную гладь озера. Спросить, как избавиться от заклятья с невестой? Вряд ли феечка скажет ему что-то большее, чем уже сказала — женись на самой прекрасной и останешься жив. Спросить, как избавить Эрмель от ее дара-наказания? Но захочет ли Эрмель избавляться от него? Фея права — драгоценные камни здорово выручают, если под рукой нет королевской казны. Не то, все не то.
— Что с моим дядей? — спросил Дагобер.
— С ним все в порядке, — ответила фея с готовностью, — он ищет тебя, — тут она склонила голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то, а потом сказала низким, незнакомым голосом: — Он сейчас там, где все началось. Если поспешишь, что как раз встретишься.
«Где все началось?» — чуть не ляпнул Дагобер, но вовремя остановился. Едва ли фея скажет больше, чем сказала — феи любят изводить всех загадками и туманными пророчествами, а терять последний вопрос впустую он не собирался.
— Что с отцом Эрмель? — спросил он, и сердце немедленно подсказало — да, именно об этом и надо было спросить. На душе стало легко, словно он избавился от тяжелой ноши.
— И с ним все в порядке, — сказала фея, — но он в плену. Он там, где все началось. Если ты поспешишь, то…
— То я его встречу, — съязвил Дагобер. Не слишком-то она и помогла, но хотя бы Эрмель утешит, что ее отец жив и здоров.
— …то ты сможешь узнать, кто причастен к его похищению, — с улыбкой закончила фея.
— Значит, его и правда похитили, — принц скрипнул зубами. — Почему бы тебе не рассказать немного больше? Если тебе нравится Эрмель, почему бы тебе не помочь ей?
— Почему бы мне не прожить жизнь за нее! — рассмеялась фея Сирени. — Нет, мой любезный принц, живите своею жизнью сами. Иначе все в этом мире покажется вам недостойным и пресным.
— Всего несколько советов, — настаивал Дагобер. — Причем тут — прожить за нее жизнь? Могла бы сказать, кто причастен к похищению…
— Я могла бы сделать все, — фея резко развернулась к Дагоберу, и ему показалось, что солнце на миг потемнело, пение птиц смолкло, а вместо цветущего сиреневого сада он оказался в глухом лесу.