Моя единственная (Том 2)
Шрифт:
Микаэла растерянно посмотрела ему в глаза. Мысли в голове мелькали с лихорадочной быстротой, и сосредоточиться на чем-то было крайне трудно. Шок, однако, начал постепенно проходить. Она перевела смущенный взгляд на Джона Ланкастера. Это ее отец... Этот высокий, симпатичный американец с красивыми глазами - ее папа!
– Как давно вам стало известно об.., обо мне?
– тихо спросила она.
– Не так давно, как бы мне этого хотелось, - с готовностью ответил Джон, ласково улыбнувшись.
– Твоя мама, - он взглянул на растерянную Лизетт, - по вполне понятным причинам сказала мне об этом только сегодня утром. Для
– Глаза Джона и Микаэлы встретились.
– Я не собираюсь подгонять события. Нам еще предстоит привыкать к нашим новым отношениям. Торопить тебя было бы глупо. Меньше всего мне хочется причинить тебе какие-то неудобства. Мы все хотим только одного - чтобы ты была счастлива.
Не без удовольствия Микаэла отметила про себя, что папа ее очень мил. Губы ее чуть дрогнули и расплылись в робкой улыбке. Она ощутила вдруг какое-то странное спокойствие. Конечно, она была смущена, даже ошеломлена, но огорчения, а тем более неприязни не чувствовала совершенно. Боль, которую она испытала в первый момент, становилась все слабее и постепенно исчезла совсем. Джон Ланкастер - родной отец!.. Как ни странно, эта поразительная новость совсем не огорчила ее. Наоборот, чем больше Микаэла думала об этом, тем радостнее становилось на душе. Оказывается, ее папа жив. Вот он, красивый и здоровый, сидит напротив нее! А через несколько недель он женится на ее любимой мамочке.
– Ты очень сердишься на меня?
– услышала Микаэла робкий вопрос Лизетт и увидела ее полные тревоги глаза.
– Я.., я не хотела тебя обманывать... Но потом решила, что всем нам, тебе в первую очередь, будет лучше, если ты будешь считать своим отцом Рено.
– В голосе Лизетт послышались сдерживаемые слезы. Я не хотела причинить тебе боль, малышка! Я так боюсь, что ты возненавидишь меня!..
Сердце сжалось от жалости и любви к матери. Бросившись к ней, Микаэла опустилась на колени перед ее стулом.
– Мамочка! Как ты могла подумать такое!
– Голос ее задрожал.
– Разве я могу осуждать тебя, тем более ненавидеть? Ты ничем не обидела меня. Ты поступила так, как было нужно.
– Микаэла очаровательно улыбнулась и посмотрела на Джона.
– Как хорошо, что вы женитесь на моей maman. Благодаря этому я смогу называть вас папой, не опасаясь, что это кого-то удивит.
– О, та cherie!
– воскликнула Лизетт, обнимая дочь.
– Я так боялась... Я вся измучилась, думая, как пройдет этот разговор!
– Теперь он уже позади. Тебе не о чем больше волноваться, - прошептала ей на ухо Микаэла.
– Мы все узнали, не правда ли?
– спросила она громче.
– Вот и отлично!
Лизетт, смахнув появившиеся на глазах слезинки, кивнула и улыбнулась. Джон одной рукой обнял дочь, другой - невесту. Подошедший к ним Хью помог Микаэле подняться на ноги. В глазах его поблескивали веселые искорки.
– Помнится, - обратился он к отчиму, - я как-то сказал, что благодарен судьбе за вашу с Лизетт размолвку.
Наградой была лучезарная улыбка жены.
– О! Оказывается, ты умеешь говорить отличные комплименты, - произнесла она.
– Чему ты удивляешься?
– улыбнулся в ответ Хью.
– Тебе же известно, что я вообще отличный парень.
– Да, - вмешался в разговор Жан, вполне довольный состоявшимся объяснением.
– Похоже, нам довольно легко удалось вновь обрести почву под ногами. А сейчас, полагаю, не помешает принять немного бренди.
– Он тоже улыбнулся.
– В качестве разминки перед основным торжеством, естественно.
***
Позже, когда они с Хью лежали в постели, Микаэла мягко спросила:
– Тебя не смущает, что мой отец - твой отчим?
– Смущает?
– усмехнулся Хью и притянул ее к себе поближе.
– Когда ты наконец поймешь, что ты для меня - само совершенство? Какое мне, черт побери, дело до того, кто твои родители? На свете есть ты, и это самое главное. Ты моя жена. Я люблю тебя, ты - меня. Все остальное не так важно.
Довольная ответом, Микаэла благодарно чмокнула его в щеку. Хью показалось, что при этом жена хотела что-то сказать, но внезапно передумала и резко опустила голову на подушку.
– Что, милая?
– подбодрил он ее.
– Тебя еще что-то беспокоит?
Микаэла присела и пристально посмотрела ему в глаза.
– За последние дни мы успели поговорить о многом, - осторожно произнесла она, - секретов между нами, кажется, не осталось. И все-таки есть вопросы, в которые ты никак не хочешь посвящать меня. Я имею в виду проблемы нашей компании. А ведь именно из-за них, между прочим, ты приехал в Новый Орлеан, и мы с тобой встретились.
Хью немного растерялся.
– Мне просто не хотелось беспокоить тебя, дорогая, еще и этим, - не очень твердо произнес он.
– Не забывай, дорогой, что это не только твоя, но и моя компания! сердито напомнила Микаэла.
– И все, что касается "Галланд, Ланкастер и Дюпре", напрямую затрагивает мои интересы. Я имею право и хочу знать, удалось ли тебе что-нибудь выяснить. Насколько все это серьезно? Как ты собираешься исправлять положение? Ты не хочешь мне ничего говорить о вещах, от которых зависит мое, наше будущее... Ты не находишь, что теперь, когда мы разобрались в наших личных отношениях, самое время вместе заняться проблемами компании?
Несколько долгих минут Хью молча размышлял над тем, что он должен ответить. Он признавал, что Микаэла была абсолютно права. Конечно, между ними не должно быть секретов... Любые тайны и недомолвки омрачат их союз. Это бесспорно.
– Поверь мне, я не хочу говорить об этом только потому, что придется касаться весьма деликатных и болезненных для тебя вещей, - произнес он слегка подрагивающим голосом.
Ответом был твердый и требовательный взгляд жены. Набрав побольше воздуха, Хью начал рассказывать обо всем, что было ему известно: о кражах товаров со склада компании, о том, как они осуществлялись, а также о том, что за всем этим стоит кто-то из совладельцев "Галланд, Ланкастер и Дюпре".