Моя княжна, я тебя забираю
Шрифт:
Княгиня с вызовом смотрела на него, но молчала.
– Я даю княжне подумать три дня, – произнёс барон, вставая на ноги. – Через три дня я приеду за ответом. Если он будет отрицательным, то я надеюсь увидеть ваши собранные вещи.
Мужчина коротко поклонился князьям, поспешил одеться и покинуть дом, оставляя семью Орловых в полнейшем смятении.
Натали с укором смотрела на своего мужа. Тот виновато смотрел на неё.
– И почему же вы, позвольте узнать, глава семейства, молчали в ответ на оскорбления молодого барона?
– А что я мог сделать? Вызвать его на дуэль? Да он пристрелил
– А если бы Гинцбург меня потребовал, а не Елену, тоже бы сидели как в рот воды набравши?
Князь промолчал в очередной раз.
– Олег Иванович, что ты наделал? Теперь Елене придётся расплачиваться за тебя.
– Ну, она же может отказаться…
– Ты знаешь нашу дочь. Если бы речь шла только о ней одной – Лена бы не пошла на это. Но дело касается и нас. Нас с тобой дочь не оставит на улице. И ей придётся быть с этим… человеком, который непременно сломает ей жизнь. Ему она интересна только потому, что недоступна была. Наиграется и бросит её, как и всех прочих. Будет всю жизнь сидеть подле молодого ловеласа, словно мебель.
Натали начала подниматься, всё еще бурча под нос:
– Какой позор, Господи! Какой срам!!
По возвращении в поместье молодой человек отправился в кабинет к отцу. Ему нужно было сообщить важную новость…
– Сынок, – Альберт Илларионович раскинул руки при виде сына.
Отец давно болел. Никто не мог сказать, сколько ему осталось. В дни, когда Гинцбург-старший чувствовал себя немного лучше, он заседал в кабинете и решал дела поместья. Виктор ещё полгода назад служил адъютантом его Высочества. Узнав, что отец серьёзно болен, он решительно оставил службу, не обращая внимания на протесты отца. При дворе Виктора тоже очень хорошо знали и любили тёмной любовью. Не одна фрейлина императрицы осталась с разбитым сердцем.
– Добрый вечер, папа. Рад, что тебе сегодня лучше.
– Садись, сын. Выпей со мной коньяка.
Пожилой и очень худой мужчина щедро плеснул в бокал янтарной жидкости и протянул сыну. Тот присел подле него в кресле у камина и смотрел на огонь.
– Ты мне хочешь что-то сказать, Витя? – проницательный отец как всегда был прав.
– Я женюсь, – Виктор взглянул на отца.
С секунду Альберт смотрел на него, а потом потянулся, чтобы обнять одной рукой:
– Поздравляю, сын! Вот это новость! – отец был взволнован. – Я забываю, что ты у меня уже жених… Но почему же ты скрывал, что у тебя есть невеста?
– Так вышло.
– Хм… Мой такой взрослый скрытный сын… Ну, хотя бы имя своей избранницы ты назовешь отцу? Или будешь прятать её от меня до самой свадьбы?
– Отчего же… Это Елена Орлова, княжна.
– Гхм…Признаться, я удивлён твоим выбором, – нахмурился отец.
– Потому что их семья на мели? – спросил его Виктор.
– И это тоже. У них вообще довольно странная семья, – осторожно сказал седой мужчина. – Олег Иванович – да простит он меня – вообще не от мира сего. Заядлый игрок. Своё промотал – и твоё промотает. Потому и Елена такая строптивая, что некогда ему было заниматься её воспитанием. Девочку вырастила мать, которая также не отличалась никогда покладистым характером. Княжна не очень-то подходит на роль жены.
– Ну, я тоже не святой, – справедливо заметил барон-младший.
– Ты – мужчина. Это другое. А вот быть женщиной со столь скверным характером – непозволительно. Конечно, она хороша собой. И многие за это ей всё прощают. Однако, девушке уже восемнадцать лет, а замуж её так и не выдали. Это много о чём говорит.
– Отец, я всё понимаю.
Альберт покачал головой.
– Дело твоё, сынок. Мы можем позволить себе любую невесту. Боюсь, что жизнь с этой непокорной красавицей лёгкой не будет.
– Я уже всё решил, Альберт Илларионович, – отрезал Виктор.
Отец только молча вздохнул. Сын строптив не менее его избранницы…
– Только… Она не очень-то хочет замуж. Пока.
– Вот как? – усмехнулся барон. – А я тебе об этом и говорю. Может, стоит рассмотреть другие варианты? Много других девушек на выданье – более покладистых… и менее приметных. С ними семейная жизнь будет спокойнее, чем с Еленой.
– Я женюсь именно на ней, – настаивал на своём молодой барон.
Альберт внимательно посмотрел в лицо сыну. Ему стало совершенно ясно, что дальше говорить что-то бесполезно – Виктор влюблен, кажется!
– Но… как же тогда состоится свадьба, если она не хочет соглашаться? – с непониманием спросил он.
– Свадьба будет, – твёрдо сказал Виктор. – Через две недели.
– Ты что-то задумал, Витя? – мужчина наблюдал за молодым человеком.
Своего сына он знал очень хорошо.
– Пока только свадьбу, – ответил Виктор как ни в чём не бывало.
Альберт не поверил ему, но решил не вмешиваться – всё равно не расскажет. У Виктора тоже характер не из лёгких. Если он что-то решил – он этого добьётся. Отец поднялся на ноги, чтобы уйти отдыхать. Попрощавшись с молодым человеком, седой барон направился к выходу. Уже выходя за дверь, он обернулся и сказал:
– Ох, не пожалей, Витя, о том, что делаешь. Ох, не пожалей…
Дверь потихоньку затворилась.
Виктор продолжил попивать коньяк под свои мысли.
В голове крутились последние события, которые будто разделили его жизнь на «до» и «после».
Образ жизни и слава сердцееда более чем устраивали Виктора. Ему совершенно не требовалось никого принуждать, чтобы получить внимание любой девушки, поцелуй или даже нечто большее. Кроме Елены.
Виктор вспомнил, как увидел её впервые в библиотеке Волконских. Она разительно отличалась от остальных, словно райская птица, залетевшая в гнездо воробьёв и синичек.
Мужчине в тот вечер показалось, что весь мир вокруг него куда-то растворился, оставив лишь эти пронзительные чёрные глаза… С самой первой встречи он постоянно думал об этой девушке, её глаза невозможно забыть. Вся её пластика, грация и манера держаться говорили о гордом характере. Она не расплылась в улыбке от комплиментов красивого барона, как другие. Все его слова и поступки в её сторону будто бы имели обратный эффект. И это само по себе – уже вызов…
Барон сам себе не мог ответить на вопрос, почему вдруг решил, что ему подойдёт на роль жены именно эта строптивица. Его будто верёвками тянуло к ней. Хотелось встретить её, ещё раз взглянуть в эту бесконечность глаз.