Моя купель
Шрифт:
Разведчики укрылись в овраге перед Итальянским кладбищем. Наткнулись на телефонный провод и перерезали его. Один конец оттянули в кусты и там привязали, другой закрепили на прежнем месте и стали ждать.
Из-за горы выглянула луна. В овраге показались две фигуры. Связисты — где-то близко находится штаб противника.
Условились действовать так: первого взять живым, второго прикончить.
Сработали точно. Схватили того, который шел впереди, держась за провод. Но он рванулся с такой силой, что потянул державшего его Дмитришина за собой. Помогли друзья:
В тылу легче взять «языка», чем на переднем крае. Но очень сложно доставить его в свое расположение.
Вели пленного с завязанными глазами. Спешили к линии фронта. Вернулись домой лишь на третьи сутки. Задание было выполнено.
На допросе пленный помог нашему командованию уточнить, что перед 7-й бригадой морской пехоты сосредоточилась 117-я немецкая дивизия. Против высоты 154,7 — на левом фланге нашей обороны — изготовилась к наступлению горнострелковая дивизия противника. На правом фланге скапливалась еще одна, моторизованная, дивизия.
Тогда же стало известно, что под Бахчисараем установлены две мощные мортиры «Карл» и экспериментальное орудие «Дора».
Вскоре два снаряда «Карла» упали в районе 30-й батареи, но не взорвались. Вес каждого — почти полторы тонны.
8
Наступили дни самых грозных испытаний. Защитники Севастополя ждали нового наступления войск Манштейна. По расположению танков и пехоты, которые были подтянуты к исходным позициям, Иван Дмитришин чувствовал, что не сегодня, так завтра враг начнет яростные атаки. Но вот проходит день, другой — тишина на переднем крае становится все глуше и глуше.
— Ну начинайте же, сволочи!..
Но они не начинали, чего-то ждали. Лишь авиация наращивала удары. Небо покрылось разрывами зенитных снарядов. В воздухе шли схватки наших истребителей с гитлеровскими пиратами. Как потом стало известно, именно в эти дни в Крыму действовало огромное количество бомбардировщиков типа «юнкерс» и «хейнкель». Над участком, простирающимся от Мамашая до Балаклавы, появлялось до двухсот самолетов одновременно.
Но ни танки, ни вражеская пехота в атаку не переходили. Дело шло на выматывание нервов, велось, так сказать, психическое сражение.
Разведчики зря времени не теряли. Они вместе с саперами и пиротехниками готовились к очередной операции.
Стрелковые отделения одной роты занимали оборону по гребню северо-восточного отрога Телеграфной высоты. Отсюда в свое время скатывались «живые камни». Теперь разведчики решили использовать такую возможность по-другому.
Целый день бойцы снаряжали железные бочки порохом, бензином, мазутом, затем присоединили к ним запальные шнуры, и получилось что-то вроде огненных колесниц. Каждой бочке предстояло преодолеть свой путь и взорваться в разное время: запальные шнуры были различной длины.
Кроме горящих снарядов было приготовлено достаточное количество камней-валунов и две бочки с гремящими камнями — просто для шума.
В полночь над гребнем взвилась красная ракета. Сначала на головы гитлеровцев покатились валуны, затем бочки с камнями, а потом уже и горящие. Вражеские пулеметчики открыли по «колесницам» бешеный огонь. Бронебойные пули пробивали бока бочек, и пламя увеличивалось: из пробоин вылетали языки огня. В конце своего пути бочки взрывались, разбрасывая во все стороны воспламенившийся мазут. Это окончательно убедило фашистов, что русские применили новое оружие: какие-то самоходные огнеметы.
Дмитришин, его боевые друзья, все защитники Севастополя готовились грудью встать на пути врага. Они понимали, что предстоят жестокие бои.
— Я почти физически ощущаю, — говорил Дмитришин, — сколько орудий, пулеметов, автоматов нацелено на наш участок, в мою грудь. Значит, не такая уж она у меня узкая. В ней вместился весь Севастополь, стойкий и непреклонный.
Тогда, 6 июня 1942 года, он не знал, что против осажденного гарнизона Севастополя, насчитывавшего в своем составе чуть более 106 тысяч изнуренных в боях воинов, 600 орудий и минометов с ограниченным количеством снарядов и мин, 38 танков и 53 самолета, Манштейн бросил более 200 тысяч солдат и офицеров, 2045 орудий и минометов, 450 танков и 600 самолетов...
Наконец стало известно, в какой день и в какой час начнется новое наступление гитлеровских войск. Был перехвачен приказ Манштейна: «Начать штурм Севастополя 7 июня в 3 часа 00 минут». Наши артиллеристы упредили противника, они открыли ураганный огонь по исходным позициям гитлеровских войск в 2 часа 55 минут. Всего лишь на пять минут получилось упреждение, больше не могли: истощился бы запас снарядов. Но и эти минуты дорого обошлись гитлеровцам.
Как и в декабре прошлого года, враг рвался к Севастополю через Мекензиевы Горы и через район Камары, примыкающий к Сапун-горе. Этот участок находился в полосе обороны 7-й бригады.
В воздухе стоял беспрерывный гул. Кружилась голова. Сотни «юнкерсов» сбрасывали на позиции морской пехоты фугасные и осколочные бомбы. Солнце потонуло в дыму и пыли.
После авиационного и артиллерийского удара по участкам, где, казалось, уже все было стерто с лица земли, бешено застрочили длинными очередями пулеметы, а затем... Затем поднялась пехота врага. Поднялась — и тут же была встречена огнем морских пехотинцев, которые будто ожили из мертвых. Из дымящихся руин, из разбитых траншей в гитлеровцев полетели гранаты.
Вот срезана первая цепь, вторая... Появилась третья, более многочисленная. Ее поддерживает огонь орудий и минометов. Силы неравные, и на отдельных участках противнику удалось ворваться в расположение наших позиций. Первая рота, стоявшая на правом фланге батальона, приняла на себя главный удар. Бойцы этой роты не отступили ни на шаг и все до единого погибли.
— Товарищ генерал, на участок, где стояла первая рота, посылаю разведчиков, — доложил по телефону комбат командиру бригады Жидилову, получившему накануне этих событий звание генерала.