Моя кузина Рейчел

дю Морье Дафна

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующее утро я рано спустился вниз и сразу после завтрака пошел в конюшню, вызвал Веллингтона, и мы вместе направились в кладовую для упряжи.

Да, среди всего прочего там оказалось с полдюжины дамских седел.

Видимо, раньше я просто не замечал их.

— Миссис Эшли не умеет ездить верхом, — сказал я Веллингтону. — На чем-нибудь сидеть и за что-нибудь держаться — вот все, что ей надо.

— Тогда лучше всего посадить ее на Соломона, — сказал старый кучер.

— Может быть, ему и не доводилось возить дам, но он ее не сбросит, уж это точно. За других лошадей, сэр,

я бы не поручился.

В былые времена Эмброз часто охотился верхом на Соломоне, теперь же конь в основном наслаждался досугом на лугу; и только иногда Веллингтон использовал его для поездок. Дамские седла висели высоко на стене, и, чтобы их снять, Веллингтону пришлось послать за грумом и небольшой лестницей.

Выбор седла произвел целый переполох и послужил причиной немалого волнения: одно было слишком потертым, второе — слишком узким для широкой спины Соломона, третье покрыто паутиной, за что грум получил приличный нагоняй. Я смеялся в душе, догадываясь, что ни Веллингтон, ни все остальные ни разу не вспоминали про эти седла последние четверть века, и сказал Веллингтону, что после хорошей чистки кожа станет как новая и миссис Эшли подумает, будто седло только вчера привезли из Лондона.

— В какое время госпожа желает выехать? — спросил он, и я, опешив от такого выбора слов, молча уставился на него.

— Где-то после полудня, — наконец выговорил я. — Вам надо только подвести Соломона к подъезду. Я сам буду сопровождать миссис Эшли.

Затем я вернулся в дом и прошел в контору, чтобы просмотреть недельные отчеты и проверить счета до того, как люди придут за платой. «Госпожа»…

Однако! Неужели Веллингтон, Сиком и другие слуги относятся к ней именно так?

Я допускал, что в определенном смысле это естественно, но подумал, до чего же быстро мужчины-слуги глупеют в присутствии женщины. Это благоговение в глазах Сикома, когда прошлым вечером он принес чай, почтительность, с какой он поставил перед ней поднос… и вот, не угодно ли, утром, во время завтрака, прислуживает мне молодой Джон, он же снимает крышки с моих тарелок, потому что «мистер Сиком, — объясняет он, — пошел с подносом наверх, в будуар». И вот теперь Веллингтон, сам не свой от волнения, чистит и натирает до блеска старое дамское седло и кричит груму, чтобы тот занялся Соломоном.

Я просматривал счета. Впервые с тех пор, как Эмброз выставил из дома няньку, женщина провела ночь под моей крышей. Однако ее присутствие оставило меня совершенно спокойным. Это обстоятельство меня радовало. Но едва я вспомнил ее обращение со мной, когда я чуть не заснул, мне показалось, что ее слова: «Филипп, отправляйтесь в кровать» — вполне могла произнести моя нянька лет двадцать назад.

В полдень за причитающейся им платой пришли слуги и люди, работавшие в конюшне, в лесу, в саду. Заметив отсутствие Тамлина, старшего садовника, я поинтересовался, почему его нет, и мне сказали, что он где-то «с госпожой».

Я воздержался от каких-либо замечаний по этому поводу, расплатился с остальными работниками и отпустил их. Интуиция подсказала мне, где искать Тамлина и кузину Рейчел. Я не ошибся. Они были в оранжерее, где росли камелии, олеандры и другие растения, привезенные Эмброзом из странствий.

Я никогда не разбирался в садоводстве — все заботы лежали на Тамлине; огибая угол оранжереи и подходя к ним, я слышал, как она говорила о черенках и побегах, о влиянии северного климата и об удобрении почвы. Тамлин слушал, держа шапку в руке и с таким же почтительным видом, какой я заметил у Сикома и Веллингтона. Увидев меня, она улыбнулась и поднялась на ноги: до того она стояла на коленях на мешковине и рассматривала молодой побег, выходящий в трубку.

— Я гуляю с половины одиннадцатого, — сказала она. — Я искала вас, чтобы спросить разрешения, но не нашла и потому совершила отчаянный поступок — сама отправилась в домик Тамлина и познакомилась с ним; правда, Тамлин?

— Правда, мэм, — сказал Тамлин, как баран уставясь на нее.

— Видите ли, Филипп, — продолжала она, — я привезла с собой в Плимут — в экипаж я их взять не могла, они прибудут с посыльным — все саженцы деревьев и кустов, которые мы собрали, Эмброз и я, за последние два года. У меня есть список с указанием мест, где он хотел их высадить, и я думала сэкономить время, обсудив список с Тамлином и объяснив ему, что к чему.

Когда их привезут, меня уже может не быть здесь.

— Превосходно, — сказал я, — вы оба разбираетесь в этих делах лучше меня. Прошу вас, продолжайте.

— Мы уже все обсудили, не правда ли, Тамлин? — сказала она. — И будьте добры, передайте миссис Тамлин мою благодарность за чай; я очень надеюсь, что к вечеру ее горлу станет лучше. Эвкалиптовое масло — отличное лекарство, я пришлю его ей.

— Благодарю вас, мэм, — сказал Тамлин (я впервые слышал, что у его жены болит горло) и, взглянув на меня, добавил с неожиданной застенчивостью:

— Нынче утром, мистер Филипп, сэр, я узнал кое-что такое, чего никак не думал узнать от дамы. Я всегда полагал, что знаю свою работу, но миссис Эшли разбирается в садоводстве куда лучше меня. Мне столько в жизни не узнать.

Рядом с ней я чувствую себя полным неучем.

— Вздор, Тамлин, — возразила кузина Рейчел. — Я разбираюсь только в деревьях и кустарниках. Что же касается фруктов, то я не имею ни малейшего представления, как, например, выращивают персики; кстати, запомните: вы еще не сводили меня в цветник. Вы это сделаете завтра.

— Как только пожелаете, мэм, — сказал Тамлин.

Она попрощалась с ним, и мы пошли к дому.

— Раз вы гуляете почти с десяти часов, — сказал я, — то, наверное, хотите отдохнуть. Я скажу Веллингтону, чтобы он пока не седлал коня.

— Отдохнуть? — переспросила она. — Кто говорит об отдыхе? Я все утро предвкушала нашу прогулку верхом. Посмотрите, вот и солнце. Вы ведь обещали, что оно появится. Кто поведет моего коня — вы или Веллингтон?

— Нет, — сказал я. — С вами пойду я. И предупреждаю, хоть вы и способны наставлять Тамлина в выращивании камелий, преподать мне урок земледелия вам не удастся.

— Ячмень от овса я отличаю, — сказала она. — Вы поражены?

— Ни капли, — ответил я. — Как бы то ни было, на полях вы не увидите ни того ни другого — урожай уже собран.

Когда мы вошли в дом, я обнаружил, что Сиком накрыл в столовой холодный завтрак из мяса и салата, дополнив его пирогами и пудингами, словно мы собирались обедать. Кузина Рейчел кинула на меня быстрый взгляд, лицо ее было невозмутимо серьезно, однако в глубине глаз опять горели смешинки.

— Вы человек молодой и еще не кончили расти, — сказала она. — Ешьте и будьте благодарны. Положите в карман кусок пирога, и, когда мы поднимемся на Западные холмы, я попрошу вас поделиться со мной. А сейчас я пойду наверх и надену что-нибудь подходящее для поездки.